О четырех фундаментальных проблемах современного российского образования на примере обучения музыковеда

УДК 372.878

Уважаемые коллеги! Участие в столь масштабной конференции, объединившей представителей разных сфер отечественного образования, представляется мне делом весьма ответственным и направленным на выявление ключевых проблемных зон в образовании как таковом, будь то дополнительное, среднее общее, среднее специальное, высшее техническое, гуманитарное или художественное образование. Еще в Советском Союзе система образования и сеть образовательных учреждений распределялись между различными министерствами и ведомствами, что соответствовало сочетанию принципов всеобщего базового обучения в школе и отраслевой подготовки специалистов в средних специальных и высших учебных заведениях. Сегодня в России эта концепция в сфере образования в целом сохраняется, поскольку в роли основного заказчика по-прежнему выступает государство. Однако явственно прослеживаются и тенденции к диверсификации государственной образовательной политики, поскольку в роли заказчика начинает выступать и бизнес, и граждане, готовые на возмездной основе получать образовательные услуги. Так образование само приобретает отчетливые черты бизнеса и все чаще рассматривает в качестве производимого им продукта набор образовательных услуг, предоставляемых клиенту, кто бы в этой роли ни выступал – государственные структуры, негосударственные корпорации, отдельные граждане.

В связи с этим необходимо констатировать, что ответственность за конечный результат предоставления таких услуг распределяется уже иначе, чем в советское время. Уходят в прошлое представления о том, что если уж выпускнику выдан документ об образовании, а он все-таки оказывается плохо подготовленным, то виновата школа, вуз, семья, социальное окружение, словом, все, кроме владельца этого самого документа об образовании. Сегодня основной «вес» такой ответственности все очевиднее перераспределяется на плечи получателя, заказчика, потребителя, к чему он, как показывает весь ход реформирования системы отечественного образования, пока еще не слишком готов. Перераспределение ответственности между образовательными учреждениями и непосредственными получателями образования основывается на том очевидном факте, что даже самая качественная образовательная услуга может быть освоена потребителем в силу его индивидуальных особенностей слабо, недостаточно полно, и потому результат образовательной деятельности будет неудовлетворительным. И виновато в этом будет уже не учебное заведение, предоставившее услугу, а именно потребитель, эту услугу не освоивший.

Возьмем для примера ситуацию со сдачей ЕГЭ. Можно до бесконечности подвергать остракизму концепцию ЕГЭ или улучшать ее на основе конструктивной критики. Можно без устали «ловить за руку» коррумпированных чиновников, педагогов, родителей. Конечно, этим приходится заниматься. Но пока акценты в психологии школьников не будут перераспределены с социального иждивенчества и потребительского подхода к жизни на ответственное отношение к построению своей карьеры и личной судьбы, перелома в борьбе с коррупцией при сдаче ЕГЭ достичь не удастся. Пока обучающиеся с юных лет не научатся вырабатывать прагматического и целеустремленного отношения к получению знаний, спада социальной напряженности вокруг образовательной реформы, конечно, не произойдет, какие бы благие цели она перед собой ни ставила. И это, безусловно, первая и наиболее фундаментальная проблема современного российского общества, подступы к решению которой далеки от воплощения в конкретных политических шагах государства, а также обдуманном поведении возрастных и социальных групп современного российского социума.

Принимая во внимание высказанные соображения, следует сделать вывод, что у некоторых категорий обучающихся при их профессиональном самоопределении «увязка» знаний, предоставляемых средней школой, и знаний профессиональных, нуждается в особой тонкой настройке. К таким обучающимся, несомненно, относятся молодые люди, выбравшие специальность «музыковедение». В музыковедение приходят разными путями. У кого-то интерес к музыковедению начинает формироваться в период обучения в музыкальной школе в ходе освоения дисциплин музыкально-теоретического цикла. Кто-то главный стимул к получению этой профессии черпает, осваивая литературу, историю искусства, гуманитарные дисциплины в средней школе, параллельно обучаясь в школе музыкальной. Бывают и вынужденные «уходы» в музыковедение детей, в чем-то несостоявшихся в сфере музыкального исполнительства. Случаются, наконец, и достаточно поздние «прозрения», когда музыковедами становятся люди, получившие полностью или частично другую, не связанную с музыкальным искусством специальность в каком-либо вузе. Однако есть нечто существенное, что объединяет все перечисленные пути: на определенном этапе у человека формируется целеустремленность, глубоко осознанная и прочувствованная мотивация к получению именно этой профессии.

К сожалению, после окончания церемонии вручения диплома о высшем образовании появляется еще одна значительная группа людей, получивших музыковедческое образование. Это лица, которые по каким-либо причинам сразу или вскоре после окончания вуза уходят из профессии, и, к сожалению, их достаточно много. Причем, это далеко не худшие, а зачастую именно лучшие, наиболее работоспособные и одаренные специалисты, многие из которых были когда-то серьезно мотивированы на получение музыковедческой специальности. Причин, побуждающих связать свою судьбу с другими видами трудовой деятельности, много, но основные давно и хорошо известны – низкий уровень заработной платы, отсутствие жизненных условий – жилья, социальных гарантий. Отсюда – чрезвычайно низкий престиж профессии, отсутствие успешности и перспектив карьерного роста и просто личного самоуважения. Здесь в полной мере проявляется парадокс отечественного образования, когда одна из самых дорогостоящих и весьма затратных для государства, самых интеллектуально глубоких профессий, требующих для освоения весьма значительных личных усилий, не способна прокормить подавляющее большинство ее носителей и не дающая возможностей каждому молодому специалисту самостоятельно сформировать для себя приемлемые условия жизни. И это вторая проблема современного российского общества, к решению которой оно также не готово.

В результате, мы, безусловно, теряем кадровый, культурный и научный потенциал, и эта тенденция в настоящее время продолжает получать мощные импульсы к дальнейшему саморазрушительному воспроизводству. А потому и масштаб затронутой проблемы – не частные примеры из жизни неудачников. Проблема восходит к глобальным социальным и культурным процессам, которые должны быть переломлены нами, либо они сломают нас. Это вопросы сохранения потенциала национальной культуры, культурно-исторической памяти, интеллектуального потенциала нашего народа, проблема формирования национальной идеи и позитивной нравственной и ценностной шкалы, как в области культурных приоритетов, так и в сфере приоритетов социальных.

Рассмотрим некоторые особенности контингента абитуриентов, поступающих в Новосибирскую консерваторию по специальности «музыковедение». Уже предварительные наблюдения здесь не отличаются от общей картины. Во всех случаях, когда речь заходит о необходимых обществу трудоемких и непрестижных специальностях (не бухгалтер, не юрист, не психолог), приходится констатировать серьезный дефицит желающих получить такую специальность и все более низкий уровень базовой подготовки потенциальных абитуриентов. По отношению к специальности «музыковедение» это сказывается в первую очередь, конечно, в ослаблении профессиональных навыков – владении фортепиано, умении исполнять гармонические секвенции, модуляции, решать по слуху задачи по гармонии и полифонии, тенденция к обеднению общекультурного кругозора. Но все это дефекты сугубо профессиональной подготовки. Мне бы хотелось затронуть другой, не менее тревожный аспект, который коренится в современной средней школе, а не в школе музыкальной и не в среднем профессиональном музыкальном учебном заведении. Речь идет о деградации общей культуры мышления, умения формировать обобщения, выстраивать логические цепочки, формулировать обоснования собственных умозаключений. Основы этих знаний, умений и навыков закладываются именно в средней школе, где, как известно, уровень преподавания математических дисциплин, в наибольшей степени ответственных за выработку упомянутых знаний, умений и навыков, все больше отстает от потребностей современного научного и общественного прогресса.

Возникший в СССР еще в 60-е годы ХХ столетия спор «физиков» и «лириков», в наши дни оборачивается реальным антагонизмом. Действительно, введение ЕГЭ по математике в так называемых нетиповых средних профессиональных художественных учебных заведениях сегодня грозит реальным коллапсом, когда подавляющее большинство, если не 100% выпускников, даже пройдя период интенсивного натаскивания (которое отнимает время и отвлекает их от основной профессиональной подготовки!), не сдаст этот ЕГЭ. Но не вызывает сомнений, что не сдадут этот ЕГЭ и большинство остальных абитуриентов художественных вузов, поступающих из других учебных заведений, если им, не дай Бог, придется столкнуться с необходимостью его сдавать при поступлении в художественный вуз. И дело не только в самом экзамене. Дело в том, что в средней школе параллельно со знаниями по математике учащимся прививаются навыки подлинной культуры мышления, что доказательства теорем, конечно, со временем сотрутся в памяти, но принципы логически выстроенного, грамотного, эвристически ориентированного мышления останутся с человеком на всю жизнь. А сегодня именно эти принципы оказались под угрозой из-за плачевного состояния с преподаванием точных наук в средней школе. Математикой сегодняшних «лириков», да и «физиков» тоже, пугают прямо как Бабой Ягой в детском саду! И, в то же время, всем ясно, что далее снижать планку требований к математическому среднему образованию сегодня уже просто немыслимо, раз навыки устного счета теперь становятся исчезающим умением. Масштабы проблемы поистине общегосударственные, и музыковедение здесь лишь один из многочисленных характерных примеров.

В Новосибирской консерватории вся проблематика, связанная с реальным качеством подготовки выпускников, отслеживается очень тщательно. Как уже было сказано, не составило труда обнаружить, что уровень образования и информированности у поступающих к нам на специальность «музыковедение» абитуриентов с каждым годом всё ниже. Однако качество итоговых квалификационных работ на факультете год от года растёт. А это говорит о том, что педагоги по специальности вкладываются в эти работы, восполняя отсутствие необходимых знаний, инициативы, творческого воображения своих воспитанников. В самом деле, тревожная тенденция, так как в перспективе, если ее не переломить, самостоятельность мышления молодых специалистов при дефиците культуры мышления превращается буквально в ничто. И нам всеми силами приходится не только обучать своих воспитанников профессии, но и вырабатывать у них необходимое отношение к знанию вообще. Иначе эти люди не способны творчески мыслить, искренне верят, что в мире и так много информации, и что успех обеспечивает не эвристическая деятельность, а способность более или менее быстро найти готовые сведения по интересующей их теме. И это – не только музыковеды, аналогичная картина и в других вузах. Вот третья проблема: отсутствие культуры мышления и отсутствие направляющей воли к воспитанию этой культуры мышления у подрастающих поколений школьников и студентов.

Еще одна, четвертая серьезная проблема, явственно обозначившаяся в ходе реформы образования, связана с катастрофическим уровнем безграмотности молодых людей, и особенно тех, кто поступает в вузы. И дело даже не только в том, что в стандартах третьего поколения в вузах вводится дисциплина «Русский язык и культура речи», которая сегодня, в начале двадцать первого века, фактически решает те же задачи, что и Всеобуч во времена советской кампании по ликвидации неграмотности в начале века двадцатого. Главная опасность состоит в том, что в сегодняшнем российском образовании наиболее творческие и активные годы юности обучающихся уходят на исправление дефектов школьного обучения. Но если обратиться к мировой и отечественной истории искусства и науки, и Ломоносов, и Пушкин, и Лермонтов, и Ахматова, и Цветаева, и Прокофьев, и Ницше, и Бах, и Моцарт, одним словом, подавляющее большинство выдающихся деятелей мировой культуры первые свои шедевры создавали в том возрасте, в котором нынешние талантливые дети России осваивают азы грамотности. Безвозвратно утрачиваются для продуктивной творческой и научной деятельности именно те годы, когда молодой человек обладает наибольшими возможностями воображения, памяти, гибкости ума, словом, наивысшими кондициями своего таланта. И это – столь же фундаментальная проблема, в сравнении с которой старение педагогических кадров, о котором сейчас много говорят, кажется лишь небольшой исторически преходящей неприятностью. То есть, у целых поколений не эффективно расходуется самое продуктивное время жизни, питавшее отечественную культуру и науку на протяжении как минимум двух последних столетий.

Так что, задумываясь о ходе нынешней реформы образования, приходится констатировать, что наиболее слабое звено, точнее, связка двух звеньев, – это все-таки средняя школа и укоренившееся в обществе сугубо потребительское отношение к знанию. Редукция миссии учителя, педагога до уровня продавца образовательных услуг, спрос на которые подчас диктуется даже не их качеством (качественные труднее освоить), а их доступностью, формирует ложные представления об образовании как о товаре. И это означает, что российскому обществу и государству ради сохранения своих позиций в мире, науке, культуре, ради сбережения национальных традиций и своей истории еще не раз придется пересмотреть принципы реформирования государственной образовательной системы и выработать к этому процессу гораздо более зрелое отношение.