К вопросу культурного «резонанса» сакральных комплексов огненно-небесных (тенгрианских) молений сибирских тюрков

Федорова Лена Валерьевна,
ГУ «Театр Олонхо» Республики Саха (Якутия),
Якутская Республиканская Общественная Организация «Ассоциация Олонхо»
Якутск, Россия

C 90-х годов прошлого века, у народов Сибири началось массовое восстановление традиционных обрядов и сакральных комплексов небесных молений. Это началось повсеместно, причем с отдаленных поселений, районных центров и т.д. Например, в поселениях и городах Хакасии, Горного Алтая, Бурятии, Тывы и Якутии наблюдается стихийное возведение объектов культурно-этнографического толка, как общественных, так и частных.

Чтобы объяснить явление культурного «резонанса» сакральных комплексов тенгрианских молений сибирских тюрков, надо понять идею традиционных небесно-огненных или небесно-молочных обрядов сибирских тюрков – Юрюнг тунах ысыах саха-якутов, Тун Пайрам (Тун Айран) хакасов, Яжылган алтайцев и Дагылга (Оваа Дагыыры) тувинцев и др., для проведения которых и организовывался этот комплекс.

Саха-якуты. Якутские кумысные праздники называтся ысыах (ыhыах). Yрyнг тунах ысыах [праздник изобилия белой пищи], проводимый после переезда на летние стойбища – сайылык (hайылык), имел территориальный характер (ф.1) [7]. Во время ысыаха проводились родовые, общинные моления, в некоторых местах с девятиактовым небесным восхождением – тогус дабатыы (тайыы, дайыы). Цель ритуального обряда — получение небесного благословения алгыс и достижение во время молитвенного танца осуохай или дьуоха коллективной инициации путем вознесения, полета – тайыы, дайыы на небо, к верховному богу. В старину этот праздник поочередно организовывали главы родов. С весны доили впервые ожеребятившихся кобылиц четырехлеток и копили надоенное молоко в специальных кожаных бурдюках. В течение месяца молоко окислялось, бродило, и из него делали саамал (hаамал) кымыс — чистый, первый кумыс для ритуала Ысыаха [4].

В последние годы возрождается сакральная функция праздника. 21 июня официально стал днем республиканского национального праздника Ысыах. Праздники проводятся главами администраций муниципальных образований – наслегов, улусов, городов. С 2006 г. правительство республики проводит ежегодно всеобщий республиканский праздник Ысыах Олонхо (ф. 3-5).

Алтайцы. Из рапорта писаря родового управления 2,3 и 4 Алтайских дючин Н.А. Кутергина Бийскому уездному исправнику о верованиях алтайских калмыков: «… Весеннее солнце приветливо взглянуло на землю; луга и холмы покрылись красивой, свежей зеленью; алтаец свободно вздохнул; теперь он не боится уже отзимовок, у коров появилось молоко; с появлением зелени и молока он долгом считает благодарить богов за сохранение скота и просит о продлении его жизни, о сохранении скота, как главного его богатства; об этом он молится, читая молитву: «Тер инэ урах Алтай бурхан биик» и т.д. … Яжылгану (летний бог) жертвы скотом не приносили, а только одним молоком и это было в то время, когда весною калмыки переезжали на летние стоянки. Все молитвы и жертвоприношения совершались камами…» [5]. 21 июня 1904 г. активисты бурханистского движения Чета Челпанов, его жена Кул Челпанова, их дочь Чугул Сорок и др. были арестованы во время проведения небесного моления. Впоследствии в дело вмешались профессор Д.А. Клеменц и др., которые выступили в оправдание арестованных и обвиняемые были освобождены. В частности, Д.А. Клеменц выступил на суде с разъяснением, что алтайцы не новую религию – буддизм, проповедуют, не призывают японского царя, а проводят исконно свои традиционные обряды [5].

В советское время, годы коллективизации, все алтайские служители культа небесных молений — алгысчы и ярлыкчи, были уничтожены. Только с 1990-х годов они стали возрождаться с праздниками Эл Ойын [ф. 6-8].

Хакасы. Многие из древних праздников хакасского народа сохранились до сих пор. Один из самых известных праздников – Тун Пайрам [Тун Айран] – праздник первого молока. Праздник, дошедший до наших дней из глубины веков, проводится обычно под открытым небом в степи, в начале лета, когда скотоводы получали в изобилии первые молочные продукты. Первое приготовление айрана было связано с приходом весны, с новой зеленой травой, вобравшей в себя свежую силу земли. В последние годы этот праздник стал всенародным [1].

Главное ритуальное действие хакасов бурханистов заключалось в кроплении айраном и молочными продуктами Белому Творцу – Ах-Худаю, их основным религиозным молением являлось ежегодное жертвоприношение Небу (Тiгiр тайии), проводимое в июле, на белое полнолуние (ах толы). Почитание Великого неба – Хан-Тiгiр представляло основной культ бурханизма Хонгорая. В долинах Енисея, Абакана, Чулыма, Черного и Белого Июсов хонгроцы ежегодно проводили Небесные моления (Тiгiр тайии), называемые также Ах Худай тайии – т.е. жертвоприношение Белому Богу или Улуг тайыг — великое жертвоприношение.

В начале 20-го века моление стали увязывать с воскресным днем. Хакасский термин тайыг — жертвоприношение происходит от глагола тайы — поднимать кверху, подбрасывать качать. Бурханистский праздник Ах-Худай тайии был территориальным мероприятием, где род не играл никакого значения. Во времена Советской власти бурханистские моления стали преследоваться. Последние Небесные жертвоприношения в Хонгорае были совершены в 1927-1928 гг. накануне коллективизации. После чего культовые атрибуты алгысчылов вместе с бронзовыми котлами были захоронены в тайных местах на века [1]. Сегодня в Хакасии восстанавливаются праздники Тун Пайрам. [ф. 9-10]

Тувинцы. В течение многих веков из года в год тувинцы производили коллективные моления, от которых зависело по их представлениям благополучие [3]. Жизнь ими воспринималась единым, бесконечным потоком, состоящим из двух частей: зимы (осени) – периода смерти и лета (весны) – периода жизни. После зимы следовало обратиться к духам за помощью на новый год. Насчитывалось более десяти таких обрядов и праздников, и объединены они были общим названием дагылга.

Тувинцами освящались родовые горы (Даг), Вселенная – (Оран танды или делегей), Небо – (Дээр). Наиболее распространенным и массовым был обряд Оваа дагыыры — освящение жертвенника, ставший к началу 1930-х годов самым крупным летним праздником тувинцев. Первый обряд Оваа дагыыры проводили после переезда на летнюю стоянку – чайлаг или после завершения посевных работ, когда скот набирал вес [3].

В конце 1930-х годов обряд Оваа дагыыры был запрещен как националистический и в дальнейшем не проводился. Однако, лишенный религиозного содержания, он со второй половины 20-го века превратился в национальный праздник Наадым, название перенято у монголов. Сегодня Наадым — тувинский национальный праздник животноводов, который ежегодно проводится в середине августа. Традиция празднования Наадыма возобновлена с 1993 года [3]. Обряды Оваа дагыыры возрождаются в первоначальном виде [ф. 11-12].

Главные небесные молитвенные обряды тюрки Сибири проводили в дни равноденствий и летнего солнцестояния, по переезду на летние стоянки сайылык (hайылык) – як., чайлаг – тув. После Октябрьской революции, проведение этих обрядовых праздников преследовалось по всей Сибири как националистические или же пережитки темного прошлого. Во время советской власти праздник стал национальным праздником светского характера.

По эпическим материалам, древние якуты организовывали весенний праздник ысыах в предгорной долине – алаас.

В Якутии же летники устраивались в долинах устьев рек или на берегах карстовых озер. Местность проведения обряда искалась тщательно, это должно было быть место, где было проявлено «священное». Как правило, в предгорной долине устья рек, возле карстовых озер находились возвышения — холм, где росла раскидистая береза. Под холмом вкруговую втыкались молодые березки-саженцы чэчир, их связывали ритуальной конской бечевой салама, и получалась огороженная сакральная территория — к?р??, куре.

Юрты устанавливались на северной стороне алааса, там же и устанавливали главную ритуальную могол юрту – модель мировой горы. Ее покрывали берестой, считалось, что через ее верхнее сквозное отверстие проходит ось мироздания, являясь местом схождения трех миров. Это архетип Мировой горы, вершина которой упирается в Полярную звезду.

Детали комплекса тюсюлгэ: алтарь для разжигания небесного огня — холумтан, мировой столп – Аар багах, Аар ба?ах, между коновязями сэргэ, сооружались по линии восхода солнца. Мировая гора, модель мироздания, храм – юрта могол ураса сооружалась с северо-западной стороны, с правой стороны юрты располагались кумысное место – т???лгэ, тюсюлгэ с подвешенными на его перекладине кожаными кумысными бадьями симиир, и коновязный ряд, символизирующий дорогу на Небо – аартык.

Юго-восточная часть комплекса оставалась открытой для обзора восхода солнца, это сакральная сторона, верхний мир. Мировое древо Аар багах оформлялось в виде девяти-ступенчатой небесной коновязи — то?ус томтор?олоох тойон сэргэ. По представлениям якутов небесная благодать проникает на землю через Аар багах. Через багах или верхний проем юрты могол ураса проходит ось мироздания, это сквозной канал, место схождения трех миров — Небес, Земли и Ада.

По линии восхода солнца от багах сооружали из камней алтарь холумтан. Холумтан – очаг, алтарь, на котором разжигался священный небесный огонь, означавший «отворение небесных дверей». Огонь очага холумтана — архетип, символ небесного огня, плазменного состояния небесных тел.

С обеих сторон багаха ставились священные коновязи ытык сэргэ для привязывания священных животных ытык с??h?, ытык сылгы – лошадей и жеребят белой масти. Им вплетали в гриву и хвост цветные ленточки салама, покрывали нарядными чепраками. В старину, обозначая дорогу алгысчыта в небеса, ставили по девять сэргэ с каждой стороны, обозначая границы девяти небесных слоев, сфер. Верхушки багаха и каждого сэргэ соединяли ритуальными бечевками из конского волоса с?р??, серее с нанизанными на них цветными ленточками салама. Это символ упорядоченности космоса, девяти небесных слоев-сфер и их системной связи с общим центром сквозным мировым столпом (схема 1).

План якутского курее, тюсюлгэ Схема 1.

На фото 13-14 представлен комплекс сэргэ в местности Уулаах Атах в Сунтарском улусе Республики Саха (Якутия), где был проведен Ысыах в честь Победы в Великой Отечественной войне [6].

На фото 15 показан обряд алгыс на ысыахе местности Кулусуннаах Таттинского улуса, советское время [6].

Хакасы. По всей территории Хонгорая, на многих горных вершинах сооружались небесные храмы. Большие храмовые комплексы известны под названием устанах. Например в долине реки Ниня, на горе под одноименным названием Устанах (букв. гора-церковь) сохранилось грандиозное сооружение. Хакасский термин, вероятно, восходит к древнетюркскому уштан – рай. Основную массу нагорных сооружений составляют молельни суме (сyме) или куре (кiрo). Суме обычно использовались один раз в году. По Хонгораю их насчитывается около сотни, некоторые горы, где сооружены культовые храмы, как, например, молельня в устье Тунгужуль, так и называется Кiрё таг – гора Куре. Причем многие из них были созданы в кыргызские времена, задолго до сложения Ах-Чаяна, и использовались вторично. Бурханистские сyме состояли из следующего комплекса. На возвышенности культовое место обносилось каменной стеной, круглой или квадратной в плане. В центре находился жертвенник тасхах, выложенный из каменных плит в форме куба. Иногда использовались квадратные камни (хыр тас). Рядом с жертвенником обязательно устанавливалась вместе с корневищем священная береза пай хазын, которая обвешивалась ритуальными ленточками чалама. Если на вершине горы не находили подобную, то глава общины тoс пазы выкапывал трехлетнюю березку (обязательно с корнями), отвозил на ритуальную площадку и устанавливал, заваливая корни камнями. После жертвоприношения она оставалась на своем месте. Трогать ее запрещалось. Хонгорцы верили в ее магические свойства [1].

На небесном жертвоприношении рядом с березой пай хазын вкапывалась коновязь, куда привязывали священного коня – ызыха белой масти (ах манган), на котором должен ездить Белый творец – Ах-Худай. В его гриву и хвост вплетались белые и синие ленты чалама [1].

Глава общины обязан был привезти на заклание трехлетнего белого валуха с черными щеками или ушами мара пастынг ах силеке. Черных или совершенно белых белых (манган) ягнят в жертву небу не приносили. Кроме главы общины на Небесное жертвоприношение привозили барашков другие хонгорцы, обязавшиеся оказать материальную помощь при проведении моления. Глава их благодарил и каждому пожимал руку. На ритуальный праздник забивалось до 20-30 овец. На месте жертвоприношения yлдyрбе, опять окурив дымом богородской травы – ирбен, привязывали согласно социальному рангу на священную бечеву ах чиле, длиною в семь саженей. Бечева одним концом закреплялась за ствол священной березы пай хазын, а другим цеплялась за рядом стоящие деревца [1].

Алтайцы. Из дневника диакона З. Хабарова за 1908 г.: «Культовые сооружения»: «…. Юрта Тырыя стояла на мыске высокого увала предгорья, а позади от этой юрты поодаль в обе стороны стояли еще две юрты, кои казались расставлены как бы охраны. В низу в ложке стояли еще две юрты. Все живущие здесь родственники Тырыя. Через ложек в саженях в 200 тоже на увале предгорья виднелся курее, кюре (место молений), мы попросили Тырыя, чтобы он нас сводил туда и рассказал о значении курее, «можно, можно и все можно рассказать» — ответил любезный Тырый, охотно повел на к курее, где мы расспрашивали значение каждого тагыла (жертвенника) и он с удовольствием объяснил. За неимением фотографического аппарата, мы можем ограничиться только следующим приблизительным чертежом (схема 2) [5]:

• 

  План алтайского куре Схема 2

  Круг означает ограду из простых осиновых жердей, осьмиугольная от жердей.

• В самой средине ограды главный жертвенник, вышиною приблизительно, 2 арш. и ? арш. широты из дикаго камня плитняка.
• Все маленькие-жертвенники тоже из камня. Как главный жертвенник, так и малые жертвенники называются тагыл, (в старой вере называли сан или ширэе) все место молений со всеми тагылами называется Курээ. В отличие от малых главный жертвенник называется Курээнин-бои. [5].

Из записок диакона М. Ялбачева (1906 г.): «…Нам желательно было осмотреть жертвенники, около которых бурханисты устраивают свои моления <…> Первый жертвенник представляет из себя простой четырехугольный сруб, обшитый тесом, аршина 2,5 или 2 ширину и аршина 2,5 в высоту. По углам жертвенника поставлены четыре эмалированные миски. С восточной стороны жертвенника были поставлены две жерди с белыми и желтыми лентами. Впереди жертвенника воткнуты четыре березки, значение которых таковое: две – солнцу, две – луне. Второй жертвенник подобный первому, только сложен он из диких камней с углублением в середину. На этом жертвеннике сжигают остатки жертвенного животнаго. На 10-15 сажен расстояния от жертвенников воткнуты полукругом березки, а перед березками – небольшие столбики, на которых бурханисты жгут вереск» (ф.16) [5].

Тувинцы. Все обряды освещения (за исключением от дагыыры – освящения домашнего очага) проводились на горе или любой возвышенности. По представлениям тувинцев на них обитают духи, от которых зависит благополучие людей. Поэтому культовая часть празднества совершалась обязательно на вершине. Долина в противоположность горе – место проживания людей с их радостями, бедами, болезнями, грехами. Чтобы не беспокоить духов, не прогневить их своими действиями, люди проводили заключительные части крупных обрядов и праздников (спортивные состязания и пиршество) в долине [3].

На возвышенности, где совершались обряды и праздники, главным символом становится жертвенник – оваа. Его сооружали в виде шалаша из веток ивы и хвойных деревьев. Чтобы ветки не распадались, их обвязывали лентами, сплетенными из конского волоса. Вход в оваа обращен к священной стороне света – восточной (где восходит солнце), так же, как и вход в юрту. Задолго до восхода солнца в аале (стойбище) собирались мужчины, подходили к юрте старейшины рода, прося его провести обряд. Он принимал приглашение, и все участники во главе с вожаком начинали шествие к жертвеннику, расположенному на вершине горы.

Старейшина почитался как живое божество, наделенное сверхъестественной силой – властью над стихиями, тайным знанием. Глава рода исполнял роль посредника между людьми божествами потустороннего мира. К обряду тщательно готовились.

Костюмы участников обрядового действа были красивыми, новыми, праздничными. Как и все обряды, и праздники тувинцев, Оваа дагыыры начинался рано утром, при восходе солнца. На заключительную часть большинства обрядов и праздников допускались только мужчины.

Шествие к жертвеннику совершали в полном молчании. Люди поднимались на вершину к месту действа медленно, размеренно. Все готовились к таинству – общению с духами. Никто не разговаривал, поэтому ожидание сигнала – начала восхода солнца – проходило в тишине.

Во время чтения благопожелания мужчины стояли на западной стороне обрядовой площадки, лицом к востоку, смотрели на восходящее солнце через центр площадки – жертвенник оваа. Затем участники выстраивались в одну линию – признак равенства всех перед духами за исключением старейшины, который становился во главе процессии, и все вместе совершали троекратный обход жертвенника с остановками для поклонов во все стороны света. Начиная со священной восточной стороны. На восточной стороне устраивали самый большой из четырех жертвенных костров – сан салыры. Молодые люди возжигали очистительные костры сан салыры по четырем сторонам света. Кульминация обряда – обращение старейшины рода к духам. При первых лучах солнца старейшина начинал читать йёрээл (благопожелание), совершая при этом ритуальное действие – чажыг (окропление, кормление природы). После совершения всех предписанных традицией ритуальных жестов, поклонов и восхвалений участники моления спускались в долину. Обряд, состязание, пиршество – той всегда совершались по однажды заведенному и никогда не нарушаемому порядку [3].

Таким образом, пространственная организация обрядов тенгрианских молений производилась по установленному канону. На выбранной по определенным признакам местности сооружался комплекс сакральных сооружений. Основной принцип организации комплекса сооружений един: городьба — курее, мировая гора (храм) — ритуальная юрта, оваа, мировой столп – коновязь, жертвенник, очаг — алтарь. Ориентация сооружений на восход солнца.

Идея молений обряда — восхождение на небо для получения божественного благословения алгыс и окропление полученным алгысом всего земного. Кропление на якутском яз. — ысыах, тувинском — чажыг, восхождение, взлетание на якутском — дайыы, на хакасском – тайии.

Вся композиция комплекса — это проекция вертикального мира на плоскости ландшафта. Граница проекции вертикального пространства на плоскости обозначалась городьбой курее. Городьба из жердей курее – як., алт., хак., бечева из конского волоса ситии, серее – як., ах чиле – хак., ленточки салама – як., чалама – хак., алт., тув.;

Этот древний обряд небесного моления запечатлен на памятнике изобразительного искусства тагарской археологической культуры (X—III в. до н. э.), состоящий из двух групп петроглифов: Малой и Большой Боярской писаницы на юго-западной части хребта Бояры (по-хакасски Пойар та? — «Священная гора»). Этот невысокий хребет в 6 км. к югу от села Троицкое Боградского района Республики Хакасия, тянется вдоль левого берега Енисея (ф.17).

М.А. Дэвлет: «…Поверхность Большой Боярской писаницы испещрена шрамами, царапинами, выбоинами, прорезана глубокими трещинами, часть которых, как видно, существовала ещё до того, как первобытные художники нанесли на скалу свои рисунки. Время сгладило изображения, местами они густо поросли лишайником. Кроме того, Большая Боярская писаница невыгодно освещена. Обращённая на юг, она чётко просматривается лишь вечером и особенно ясно ранним утром. Когда косые лучи восходящего солнца скользят по шероховатой выветренной поверхности скалы, изображения проясняются. Постепенно становясь всё отчетливее, рисунки как бы оживают в сознании зачарованного зрителя, перед которым возникают посёлок древних жителей Среднего Енисея, их жилища, скот, домашняя утварь, оружие, а также сами творцы наскальных изображений. Вот внизу три всадника на лошадях и один на олене гонят оленье стадо к бревенчатым домам, обращённым к зрителю фронтонной частью со входом. В центре среднего яруса изображений — главная группа жилищ: большие рубленые избы с покатыми крышами и конические постройки, напоминающие юрты. Около жилищ — котлы и животные: бараны с мощными круто закрученными рогами, козлы с бородками и длинными рогами, загнутыми назад. Слева на значительном расстоянии человек в своеобразном головном уборе гонит к домам длиннорогий крупный рогатый скот. Наверху опять-таки дома, а между ними котлы, крупный рогатый скот, бараны, лошади, одна из которых осёдлана. Всадник в одной руке держит повод, а в другой, видимо, нагайку. Поблизости человек в остроконечном головном уборе с натянутым сложным луком в одной руке и посохом (?) в другой, у его ног — собака. Около построек — люди в молитвенной позе, с воздетыми к небу руками. <…Особый интерес для нас представляют сведения о сезонных праздниках и обрядах, связанных с магией плодородия людей и животных, культом производительных сил природы. В частности, у якутов было два годичных праздника ысыах — весенний и осенний. Это были кумысные праздники, так как в центре внимания участников ритуала находились одна или две кумысные бадьи, служившие символами богатства, изобилия, процветания. Кумыс почитался якутами как напиток божественного происхождения, ниспосланный светлыми небесными богами, принёсшими на землю кумысную закваску. Сезонные якутские праздники наиболее полно донесли до нас элементы древнего культа, нашедшего отражение в изображениях Большой Боярской писаницы…>

<…Боярские писаницы отражают сложные идеологические представления их безымянных творцов. Надо полагать, что межгорные долины Боярского хребта являлись центрами первобытных святилищ, посещавшихся во время сезонных праздников. Магические действия и церемонии у скальных фризов с изображениями носили, вероятно, не индивидуальный, а коллективный характер. Не каждому участнику ритуала в отдельности, а всему родовому поселку ниспрашивались процветание и изобилие…>

<…Итак, Большая Боярская писаница была создана с культовыми целями, однако это обстоятельство не лишает её изображения реалистического содержания как ценнейшего источника познания жизни давно исчезнувшего общества. Изображения писаницы отражают предметы и явления реальной жизни и проливают свет на вопросы хозяйства, идеологии и культуры древних обитателей Среднего Енисея» [2].

Можно добавить к этому, что это общество не исчезло, авторы этой наскальной писаницы стали предками многих российских народов, в первую очередь, сибирских тюрков – хакасов, саха-якутов, алтайцев, тувинцев и др.

Древние люди изобразили картину не из реальной жизни — дикие бараны, горные козлы, олени и домашний рогатый скот, лошади не пасутся вместе. На скале воспроизведен сакральный обряд небесного моления, когда община выезжает на летник, и в день равноденствия или солнцестояния, на восходе солнца испрашиваются у Небесного Бога души домашнего скота, охотничьего зверья, благополучие и процветание. На картине изображен «пригон» участниками обряда небесного изобилия – душ домашнего скота, охотничьего зверья. Человек в остроконечном головном уборе с луком есть алгысчыт. Бронзовые котлы олгуй и другая посуда с ритуальной едой выставлены для «выпадения» в них алгыс. То, что только мужчины принимают участие в таинстве обряда подчеркнуто особо.

То, что вся сакральная наскальная картина лучше всего видна на восходе, связано с тем, что именно на восходе и проводится обряд. Природа сама предоставила для создания своеобразной древней иконописи ровную грань скального пояса вершины крутой священной сопки Пойар та?. По поверьям древних художников, с вершины спускался алгыс. Под сопкой в долине, наверняка, располагался летник, где собственно и устраивались моления. Картина имеет магическую вспомогательную функцию – изображенное в момент обряда должно было «ожить» и претвориться в жизнь.

Из анализа материалов по организации и проведению обрядов небесного моления современных и древних народов Сибири, представляется возможным реконструкция тенгрианского обряда и древнего сакрального комплекса сооружений. Как видно из приведенных примеров, план сакрального комплекса небесных молений универсален.

Рассмотренный дошедший до современности обряд тенгрианского моления сибирских тюрков – хакасов, алтайцев, саха (якутов), тувинцев был присущ и монгольским народам России — бурятам, калмыкам. Их проводили и предки башкир, татар, кавказских, финно-угорских и славянских народов. Но в силу раннего отпочкования от основной метрополии и прихода в удаленные суровые широты, у сибирских тюрков эта религиозная доктрина сохранилась в первоначальном виде до современности. Анализ сравнительных материалов этих сакральных сооружений приводит к понятию универсальный архетип сакрального комплекса в триаде «храм-столп-алтарь» со сквозной ориентацией по направлению к солнечной стороне (см. схему 3).

Схема 3

Периодический культурный «резонанс» этого архетипа возникает как результат социального напряжения при угрозе утери культурно-цивилизационной целостности общества. Сакральный комплекс сооружений служит визуальным символом, маркером, свидетельствующим принадлежность данного сообщества определенной традиции, культуре. Механизм его начинает формироваться в недрах бессознательного культурного.

Человек обустраивается, огороженный сакральный комплекс, который есть модель мироздания, и который не может ни начаться, ни прекратиться, поскольку он понимается как само условие конституирования мира. Так древний род, осваивая очередной ландшафт, обустраивает его как мироздание. Метит, маркирует — возводит комплекс сакральных сооружений и идентифицирует себя именно с этим созданным собственным маркером. Появляется идентификация общества с данной территорией.

Периодический культурный «резонанс» архетипа этого комплекса есть в свою очередь, рефлексия, т.е. мысль индивидов этой или той общности, направленная на другую их мысль, связанную с необходимостью повторного мечения территории. Необходимость же возникает с появлением затруднения, связанного с угрозой утраты некогда «меченой» территории, пространства, среды обитания в том виде, в каком он был некогда обустроен. Так в результате рефлексии, традиционное общество вновь ставит метку, маркер – водружает традиционный сакральный комплекс, и с помощью этой процедуры осуществляет снятие затруднения. В этом случае, рефлексия — развитие и обновление практики. Практика прекратилась, но рефлексия возобновила практику высшей формой практики — деятельностью.

Итак, культурный «резонанс» древних сакральных комплексов в городах и поселениях национальных республик Сибири, можно рассматривать как рефлексию их социума на угрозу утраты самоидентификации. Социум коллективно осмысливает и переосмысливает предыдущий опыт, создавая необходимую предпосылку для возникновения инноваций. И происходит новый переработанный согласно новым условиям и требованиям рецидив архетипа сакрального комплекса – его культурный «резонанс».

Использованная литература и источники

• Бутанаев В.Я. Бурханизм тюрков Саяно-Алтая. – Абакан: Издательство Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова, 2003. – 260 с.
• Дэвлет М.А. Большая Боярская писаница. — М.: 1976. 36 с.
• Электрон. Ресурс. Режим доступа: http://museum.kemsu.ru/expskif.html
• Кужугет А. Освящение жертвенника. Традиционный летний обряд «Оваа дагыыры». Сокровища культуры Тувы. Серия «Наследие народов Российской Федерации», в. 7. — М: НИИЦентр, 2006. – 320 с.
• Обрядовая поэзия саха (якутов)// Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока. – Новосибирск: Институт филологии СО РАН — Институт мировой литературы им. А.М. Горького, Т. 24, 2003. – с.
• Сборник статей (Институт алтаистики им. С.С. Суразакова Республика Алтай). Бурханизм – Ак-Jан: документы и материалы. – Горно-Алтайск: ГУ книжное издательство «Юч-Сюмер – Белуха», 2004. – с.
• Яковлев В. Ф. Ысыах: Туймаада – Эллэй – Ус Хатын/ Якутск: ГУП НИПК «Сахаполиграфиздат», 2005. — 64 с.
• Якутия. Историко-культурный атлас. Научный редактор Иванов В.Н. – М.: изд-продюс. центр «Дизайн. Информация. Картография», 2007. – 872 с.
• Габышева А.Л., Неустроева Г.Г. Героический эпос олонхо в изобразительном искусстве Якутии. ГУМХ «Национальный художественный музей РС (Я). Якутск: ООО «Рекламное агентство «Апрель», 2009.-256 с. илл.

ПРИЛОЖЕНИЕ

1234567►