- Дивакова Н.А.
- По мнению автора статьи, целостность мировосприятия может решить многие актуальные проблемы социума. Духовность, достигнутая в процессе развития космического надличностного мышления, гармонизирует общество. Музыка рассматривается как эффективное средство формирования духовности и целостного мировосприятия.
- духовность, космическое мышление, музыка, эмоциональный импульс, мелосфера, интермодальный синтез
- Divakova N.A.
- According to the author, the integrity of attitude can solve many current problems of society. Spirituality achieved in the development of space transpersonal thinking harmonizes society. Music is regarded as an effective means of formation of spirituality and holistic worldview.
- spirituality, cosmic thinking, music, emotional impulse, melosphere, intermodal synthesis
- The role of music in overcoming the crisis of modern culture
УДК
Проблема духовности, понимаемая как способность человека жить надличностными ценностями, волновала лучших представителей человечества в различные времена. Н.А. Бердяев, отмечал, что духовность – есть целостность жизни [1]. Нам представляется данное определение фундаментальным. Во второй половине XIX – начале ХХ веков, благодаря широкой деятельности выдающихся ученых, философов, деятелей искусства, стало формироваться новое космическое мышление, которому свойственна целостность мировосприятия, синтез эмпирического и внеэмпирического путей познания. Позднее, в рамках эмпирического способа познания дух сводился лишь к отдельным душевным состояниям. Отрицание права духа на субстанциальность шло со стороны позитивизма, представлявшего иногда особую крайность эмпиризма, подвергавшего сомнению умозрение и другие формы вненаучного познания. Позитивизм как целостное направление просуществовавший до середины ХХ века, разделил участь тех направлений познания, которые он отрицал, так как его главные положения тоже нельзя было проверить опытным путем [11].
Анализируя объекты или явления природы и культуры, мы в любом случае говорим «о существовании реальности эмпирической и внеэмпирической, или миров различных состояний материи, с которыми осознавший это обстоятельство человек входит в соприкосновение в своем внутреннем мире» [12]. Данное соприкосновение связано, с одной стороны, с экспериментальным способом познания, а с другой – с умозрительным. Синтез этих двух способов, послужил мощным импульсом развития новых областей научного знания и утверждению нового космического мышления. Все это должно привести к утерянной эмпирической наукой связи с более высокими и энергетически утонченными структурами Мироздания, с многомерным Космосом [11].
А.Ф. Лосев находил данную связь в мире музыки. Изначально понимая ее рационально, как мир чисел, он считал «что музыка есть величайший Хаос, или, так как, по общему принципу музыкальной синтетической слитости и воссоединенности, она есть одновременно величайший Строй и Космос, — можно сказать, что она есть извечно стремящийся, мучительно самонаслаждающийся и самозабвенно погруженный в игру Хаокосмос. Можно, во-вторых, логически ознаменовать музыкальное бытие как Мировую Волю. Ведь соединение Стремления и Сознания, Сознания и Бытия и есть ведь не что иное, как Воля. В-третьих, это же и есть и вечная Ночь и Судьба, вечная Безликость и Вселикость, суровый Закон и одновременно Беззаконие, единое Лоно, откуда должно прийти оформление и стать спасительным началом мира» [8]. А.Ф. Лосев в музыке видит ту необходимую форму, которая в состоянии дать человеку гармонию, восполнив недостаток духовности, понимаемой им как Божественное. «Абсолютное Бытие музыки есть одинаково бытие мира и Бога… Музыка изображает не предметы, но ту их сущность, где все они слиты, где нет ничего одного вне другого, где нет ни зла, оскорбляющего добро, ни добра, преображающего зло, где нет ни горести, вызванной большими потерями, ни счастья, данного добрым гением, ибо добро в музыке слито со злом, горесть с причиной горести, счастье с причиной счастья, и даже сама горесть и счастье слиты до полной нераздельности и нерасчленимости, хотя и присутствуют в музыке всею своей существенностью» [8]. Появившись в недрах синкретического сознания, музыка сохранила свою цельность, а значит, способность целостно воздействовать на человека. Поэтому ясно, «почему музыка в древних религиях очень часто симптом и символ оргийных радений, экстатических культов и всяческого освобождения от земных уз и законов «индивидуализации» ради растворения в безумной стихии перво-жизни. Ясно, что музыка – жизнь, т.е. и самопротиворечие, и самопротивоборство, и хаос… [8].
За формулой «от намерения – к действию, минуя интеллект» явно просматривается учение о Великой Гармонии, пронизывающее все космологические системы. Если человек, совершенствуя себя, стремится строить свою жизнь в соответствии с ритмами Космоса, то в нем смогут раскрыться высшие начала, которые выведут на путь познания Сущего и созидания Прекрасного. Для этого нужно осознать, что сущность человека не ограничивается телесной природой, которая служит материальным субстратом для выражения интеллектуальных и духовных импульсов. Можно совершать физические действия, руководствуясь интеллектом, и можно поступать, повинуясь творческой воле. Для этого необходимо освободиться,… а свобода делает телесную природу в высшей степени пластичной и снимает преграды для передачи тончайших эмоционально-душевных состояний [4]. Стремление человека освободиться от рамок визуального восприятия и линейного мышления легче всего осуществляется в области слышания. Речь идет даже не о конкретной эмпирической музыке, а о способности человека воспринимать мир музыкально, обнажая его сущность.
Чистое музыкальное бытие, сливая внеположные части, является, конечно, неспособным изображать пространственные, физические вещи, но зато только оно и может изобразить ту сокровенную мистическую сущность, из которой они сделаны. Это должно быть ясно из того, что «содержание» музыки мы часто пытаемся передать образами, – однако не просто образами, а образами символическими, указывающими на какую-то несказанную тайну, которая под этими образами кроется. Эта тайна и есть предмет музыки… Насыщая нашу образность, нагнетая в ней тайну и делая образность символической и мистической, музыка заставляет эти образы, при внешней их (пространственно-зрительной) разобщенности, все же хранить в себе тайну некоей мистической слитости и взаимопроникновения [8].
Образ – это понятие, исследуемое не только искусствознанием, но и современной культурологией. «Любая культура самоопределяется, идентифицирует себя посредством рядов, или серий различных образов (или образов-архетипов). В числе таких основополагающих образов – географические. Посредством географических образов культура позволяет членам социокультурных общностей обживать, осваивать окружающий мир, занимаемые ими территории не только в плане физической адаптации, но и в экзистенциальном, феноменологическом плане. Значительная часть современных гуманитарно-научных исследований ориентирована на изучение различного рода пространственных концептов и образов, причем такие исследования оказывают серьезное влияние на развитие общей методологии гуманитарных дисциплин в целом. Современные культурные практики во все большей степени становятся ориентированными на использование различных образов пространства. Проблематика моделирования географических образов относится, с точки зрения Д. Замятина, к феноменологии культуры, обеспечивающей единый, «сквозной» взгляд на поставленную проблему [5]. Моделирование музыкальных образов пространств культуры в состоянии обеспечить максимальное ощущение целостности и единства любых проявлений окружающего мира. «У всех, чья способность слышать относится к одному и тому же виду пространства, проявляется свойство слуха, присущее данному пространству» [4]. Кроме этого, осознание бытия через чистое музыкальное бытие есть план глубинного слияния субъектного и объектного бытия [8].
Феномен музыки в аспекте индивидуального-универсального уникален для человеческой культуры. С одной стороны, музыка – индивидуальна в смысле способов творчества, восприятия. Она имеет дело с невыразимым в словах, линиях, красках, выплескивая эмоциональные импульсы в звучание мелодий и гармоний. С другой, музыка универсальна. В социальном плане это означает историчность, способность лучших представителей музыкального мира в наиболее характерных интонациях отражать мироощущение эпохи. Музыка также природно-универсальна: математические, семиотические, искусствоведческие анализы музыкальных форм свидетельствуют об общности музыкальных и природных структур, грамматик музыкального, архитектурного, живописного и словесного языка, паттернов музыки и других видов искусств [4].
Перевоссоздание реального бытия человека в бытие музыкальное способно разбудить в его природе способность иначе сопереживать происходящее и существующее в мире. «Музыкальное бытие потому так интимно переживается человеком, что в нем он находит наиболее интимное касание бытию, ему чуждому. Его «я» вдруг перестает быть отъединенным; его жизнь оказывается одновременно и жизнью предметов, а предметы вдруг вошли в его «я» и зажили единой с ним жизнью. Слушая музыку, мы вдруг ощущаем, что мир есть не что иное, как мы сами, или, лучше сказать, мы сами содержим в себе жизнь мира» [8]. Речь идет не столько о восприятии эмпирической музыки, но о способности слышать неслышимое, особой музыкальности, умении воспринимать реальность на основе единых законов, наиболее отчетливо отраженных в музыке.
Актуальность установления «невидимых» и «неслышимых», скрытых чувственных смыслов определяется усилением значимости в современном обществе интуитивно-эмоциональных способов понимания мира. Очевидно тяготение культуры рубежа тысячелетий к неисчерпаемому потенциалу образных структур, хранящих память о целостном, «не препарированном культурой» [10], дологическом мышлении [7, с.6].
Допустимыми в современной науке становятся такие определения как «мелосферная» или «пси-феноменальная» реальность, а мелосфера (как вариант «ноосферы») признается «музыкальной аурой земли, ее интонационным полем» [6, с.6]. Еще более смелыми являются трактовки музыки как «особой ступени энерго-информационной эволюции сознания, зависящей от полевой формы антропогенеза[9], а в стиле романтической традиции, идущей от Ф. Ницше и А. Белого, – метафизически-метафорическое понимание музыки как «досветового уровня Бытия, стихии Первоматерии, сердцевины нашего сознания, зоны не Социума, а Психокосмоса» [3][7].
Музыка, уничтожая, прежде всего, индивидуальное зрение, восстанавливает высокое и всезнающее зрение, которое перестает быть собственно зрением. Мир, открываемый музыкой, есть насквозь и бытие и сознание, та первозданная основа и сущность, из которой… появилось, с одной стороны, индивидуальное сознание и интеллект, а с другой – оформленный и механический мир природного бытия и материи…. Итак, бытие, зримое в музыке, есть… единство и синтез сознательного и бессознательного, познавательного и предметного [8].
Интермодальные синтезы в сознании целостного человека делятся на две разновидности. Первая из них, наиболее зримо выражающая сущность феномена синестезии, основана на ассоциативном переносе качеств ощущений: «цвет-тембр», «тональность-колорит» и т.д. Вторая разновидность интермодальных синтезов отражает опосредованные межчувственные связи, проявляющиеся в комплексных синестезиях (мелодия-рисунок), а так же в таких глобальных синестетических сопоставлениях как «музыка-архитектура» или «музыка-орнамент» [см.:3]. Данные межчувственные пересечения основаны на структурном подобии, их компоненты объединяются объективными, измеряемыми количественными характеристиками [7, с.96-97], что позволяет моделировать музыкальные образы любых культур, культурных пространств, территорий и местностей и воспринимать явления культуры максимально целостно и гармонично.
Литература
1. Бердяев, Н.А. О назначении человека: Опыт парадоксальной этики //Н.А. Бердяев Опыт парадоксальной этики. – Харьков: Фолио, 2003.
2. Галеев, Б.М. Искусство космического века /Б.М. Галеев. – Казань: Фэн, 2003.
3. Гачев, Г.Д. Музыка и световая цивилизация /Г.Д. Гачев. – М.: Вуз. Книга. – 1999. – 199 с.
4. Герасимова, И.А. Музыка и духовное творчество //Вопросы философии. – 1995. – №6.
5. Замятин, Д.Н. Культура и пространство. Моделирование географических образов /Д.Н. Замятин. – М.: Знак, 2006.
6. Земцовский, И.И. Текст – Культура – Человек: Опыт синтетической парадигмы /И.И. Земцовский //Муз. академ. – 1992. – №4. – С.3-6.
7. Коляденко, Н.П. Синестетичность музыкально-художественного сознания: Дис….д-ра искусствоведения /Н.П. Коляденко. – Новосибирск, 2006.
8. Лосев, А.Ф. Музыка как предмет логики /А.Ф. Лосев //Форма. Стиль. Выражение. – М.: Мысль, 1995. – С. 405-603.
9. Минаев, Е.А. Музыкально-информационное поле в эволюционных процессах человечества: Автореф. дис. …д-ра искусствоведения /Е.А. Минаев. – М., 2000. – 22 с.
10. Налимов, В.В. Реальное нереального: Вероятностная модель бессознательного /В.В. Налимов, Ж.А. Дрогалина. – М.: Мир идей, 1995. – 432 с.
11. Соколов, В.Г. Возможна ли монополия на духовность? http://lib.icr.su/node/371
12. Шапошникова Л.В. Философия космической реальности [Вступ. ст.] //Листы Сада Мории. Кн. 1. Зов. М.: МЦР, 2003.