ФРАЗЕОЛОГИЯ НАРОДНО-РАЗГОВОРНОЙ РЕЧИ ГОРОЖАН КАК ОТРАЖЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНО-СПЕЦИФИЧНОГО ВЗГЛЯДА НА МИР (ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)

УДК 808.2

В данной статье предлагается анализ фразеологических единиц, функционирующих в языковом пространстве города Барнаула, с точки зрения современного лингвокультурологического подхода. Исследуя языковое пространство города с позиций взаимосвязи «язык-культура», мы встаем перед вопросом о том, влияет ли языковое пространство города на формирование этнокультурного сознания горожан. Ответ на данный вопрос связан с изучением более широкой проблемы влияния языка на формирование национального менталитета. В исследованиях, проводимых еще в XVIII-XIX веках такими учеными как В.ф. Гумбольдт, А.А. Потебня, Э. Сепир, Б.Л. Уорф, находим утверждения о том, что язык – это непрерывный творческий процесс, «язык есть орган, образующий мысль», выражение индивидуального миросозерцания народа, его «дух» (В.ф. Гумбольдт); «язык – путеводитель в социальной действительности» (Э. Сепир); язык играет важнейшую роль в формировании национального сознания, существует «взаимодействие между культурой и языком в целом, в результате которого многие факторы, хотя они и не относятся к языку, указывают на его формирующее влияние» [Уорф, 2003, с. 181]. А.А. Потебня говорил: «Как индивидуальная психология указывает не только общие для всех законы душевной жизни, но и возможное разнообразие и оригинальность неделимых, так психология народов должна показать возможность различия национальных особенностей и строения языков как следствие общих законов народной жизни» [Потебня, 1989, с. 54].

В языке запечатлены особенности миропонимания данного народа: разные языки – это разные миры, в которых живут народы. По словам Э. Сепира, «реальный мир» в значительной мере неосознанно строится на основе языковых привычек той или иной социальной группы. Два разных языка никогда не бывают столь схожими, чтобы их можно было считать средством выражения одной и той же социальной действительности. Миры, в которых живут различные общества, – это разные миры, а вовсе не один и тот же мир с различными навешанными на него ярлыками» [Сепир, 2003, с. 131].

Позже Г.Г. Шпет, рассуждая на темы В.ф. Гумбольдта, говорил, что «духовные особенности и оформление языка народа так интимно слиты, что если дано одно, другое можно из него вывести, ибо интеллектуальность и язык допускают и поддерживают лишь взаимно пригодные формы» [Шпет, 2006, с. 12-13], отсюда делая вывод, что в каждом языке заключено особое мировоззрение: «Поскольку в одной нации на язык воздействует однородная субъективность, постольку во всяком языке заключается своеобразное мировоззрение» [Шпет, 2006, с.16].

Не доводя эту точку зрения до крайности, признаем, что язык влияет на формирование этнокультурного сознания, однако язык – постоянно развивающийся феномен, и каждый индивид, присваивающий данный язык, вносит свою лепту в его развитие и изменение. Можно предположить, что национальный язык аккумулирует опыт народа, фиксирует особенности его мировидения и таким образом влияет на формирование национальной картины мира. Как утверждал Г.Г. Шпет, «поскольку нация принимает общие значения слов всегда одним и тем же индивидуальным способом и сопровождает их одинаковыми побочными идеями и ощущениями, вводит связи идей по одним и тем же направлениям и пользуется свободою словосочетания в том отношении, в каком мера ее интеллектуальной смелости стоит к способности разумения, постольку она сообщает языку своеобразную окраску, которую язык фиксирует и через которую тем же порядком воздействует обратно на развитие нации» [Шпет, 2006, с. 27]. Язык формирует культуру народа, сам является частью, компонентом этой культуры, с одной стороны, а с другой – зависит от культурных особенностей пользующегося им народа, служит средством выражения его культуры.

Народно-разговорная речь жителей современного города впитала в себя этнокультурные особенности. Язык города, выросший из различных источников, сохранил своеобразие русской национальной культуры и национально-специфичного осмысления мира. Рассматривая все языковые факты, встречающиеся в границах данного города с точки зрения соотношения языка и культуры, т.е. в лингвокультурологическом аспекте, особого внимания заслуживают фразеологические единицы. Фразеологический компонент языка «не только воспроизводит элементы и черты культурно-национального миропонимания, но и формирует их. И каждый фразеологизм, если он содержит культурную коннотацию, вносит свой вклад в общую мозаичную картину национальной культуры» [Маслова, 2007, с. 280]. Фразеологические единицы, несомненно, заключают в себе особенности народного восприятия, это народная мудрость, выработанная веками, они отражают коллективный опыт, осмысленный и оформленный нашими предками, поэтому в них чаще всего запечатлены традиционные представления о жизни человека.

В рамках данной статьи на материале фразеологии народно-разговорной речи современного города мы исследуем фрагменты русской языковой картины мира, в числе которых: 1) представления о труде; 2) отношение к жизни и смерти; 3) представления о человеке.

1. Представления русских о труде.

1.1 Трудовая активность.

Одним из важнейших компонентов русской языковой картины мира является представление русских о труде: работать на полную катушку; вкалывать дни и ночи; вкалывать по целым дням; работать, как папа Карло. В данных фразеологических единицах проявляется представление о работе как об интенсивном процессе, требующем большого напряжения от работающего, в подобном значении используется и фразеологизм «ломовая лошадь»: Ломовая лошадь – это как раз которая безвылазно работает, а трудоголик – которому нравится работа, он стремится в ней, в своей работе, что-то новое открыть, найти (жен., 21 г.).

Сравнение работающего человека с лошадью есть также и в общенародном фразеологизме «От работы и кони дохнут», однако в отличие от последнего, в вышеперечисленных примерах преобладает положительная коннотация, что позволяет сделать вывод о том, что понятие «труд» для русского человека обладает высокой ценностью, а трудолюбие, высокая трудовая активность оцениваются носителями языка положительно. Действительно, если сопоставить приведенные примеры с фразеологической единицей сиднем сидеть,то становится очевидным, что отсутствие работы, безделье, в том числе и вынужденное, оценивается русскими отрицательно, ср.: Работа у меня нельзя сказать, что очень утомительная – че, сиди сиднем целые сутки, но, когда прихожу домой, от усталости валюсь с ног (жен., 23 г.). Я такой мобильный, подвижный, поэтому для меня сиднем сидеть полтора часа как-то не очень (муж., 56 л.).

Актуальность понятия «труд» проявляется также и в следующих фразеологических единицах: хочешь жить – умей вертеться; крутиться завсегда надо; колупаться помаленьку; ковыряться потихоньку. В данных примерах зафиксированы представления о жизни как о непрерывном процессе активности, труда, обладающем разной интенсивностью. В. А. Маслова отмечает, что «трудолюбие присуще многим народам, но именно у русских авралы чередуются со спадами трудовой деятельности» [Маслова, 2007, с. 135], что прослеживается в следующем фразеологизме: Дождь идет, а мы скирдуем (жен., 57 л.). Русским свойственно затягивать выполнение какого-либо дела, а затем, когда наступает последний момент, (в приведенном примере, когда сухая погода, благоприятная для уборки сена, закончилась, и начались дожди, губительные для урожая), начинается аврал – необходимо все сделать в предельно сжатые сроки. Таким образом, в русской языковой картине мира труд воспринимается как тяжелый процесс, продолжающийся на протяжении всей жизни человека, однако положительно оцениваемый носителями языка. Интересно, что безделье, отсутствие трудовой активности, также как и легкий труд оцениваются отрицательно.

1.2 Отдых.

Концепт «Труд» тесно соприкасается с концептом «Отдых», однако примеры фразеологических единиц, выделенных из народно-разговорной речи горожан, используются только в речи молодежи, что свидетельствует о том, что для горожан старшего возраста это понятие неактуально. Для молодежи отдыхать – значит: оттянуться по полной программе; завалить в какое-нибудь прикольное место; оттянуться, как следует; культурно отдохнуть; получить драйв. Данныепримеры относятся к сфере молодежного жаргона и говорят о том, что понятие «Отдых» не обладает ценностью для людей старшего поколения. Возможно, это объясняется значимостью трудовой деятельности в традиционных представлениях: труд являлся и является неотъемлемой частью уклада жизни крестьянства, без работы человек чувствует себя ущербным.

1.3 Лень.

Однако отношение к труду у русских не всегда однозначно: «Работа не волк – в лес не убежит». Русским свойственно откладывать дело «на завтра», руководствуясь народной мудростью «Утро вечера мудренее». Отношение к труду у русскоговорящих зачастую пересекается с русской ленью. Исследователи отмечают, что русская лень граничит с философской рефлексией, связана с осмыслением жизни, мечтательностью русских: «…Лень в русской культуре – проявление мудрости, ума, потому что русская лень – не сонная и вялая, а мечтательная. Это поистине библейский взгляд, когда осуждается суета сует» [Маслова, 2007, с. 32]. Именно поэтому русская лень не всегда оценивается отрицательно, ср.: «Лень-матушка вперед родилась»; чаще отрицательную оценку приобретает поспешность, необдуманность действий, ср.: «Поспешишь – людей насмешишь», «Семь раз отмерь – один раз отрежь», «С бухты-барахты», «Тяп-ляп» и др. Оценка лени амбивалентна: с одной стороны, нельзя торопиться, необходимо все хорошо продумать, прежде чем начать действовать. В таком понимании это не лень, а подготовка, накопление сил (вспомним легенду об Илье Муромце, который лежал на печи 30 лет и три года). С другой стороны – лень, нежелание работать в русской культуре традиционно оценивается негативно: «Под лежачий камень и вода не течет», «Лежа на печи не испечешь калачи», «Палец о палец не ударит» и др.

1.4 Деньги.

Понятие «Деньги» тесно связано с концептом «Труд», однако оценка данного понятия у носителей русского языка также неоднозначна. Выделяются фразеологические единицы со значением «зарабатывать деньги», окрашенные положительно: Работа – чтобы зашибать деньгу (муж., 39 л.). У меня сеструха без всякого образования нормальные деньги зашибает, плюс муж нормально получает (жен., 24 г.). Бабки заколачивать. Наряду с ними в народно-разговорной речи мы встречаем фразеологизмы с тем же значением, но имеющие отрицательную коннотацию, например, «гнаться за коротким рублем» означает – искать легких способов получать деньги, наживаться за чужой счет: Вместо того чтобы обучать народ, они пытаются его всяко разно гнобить. В данном случае это значит, что они пытаются за счет своих сотрудников нажиться, гонятся за коротким рублем (жен., 25 л.).

Отрицательно оценивается как отсутствие денег, ср.: ни копья денег нет (жен., 75 л.); ни копейки; ни шиша; так и их большое количество, ср.: Денег, как у дурака фантиков. Он жил дикарём вначале, и непонятно, откуда ему на голову богатство свалилось, щегол совсем молодой был (жен., 35 л.). Денег куры не клюют. Деньги лопатой гребет. Это можно объяснить тем, что в традиционных представлениях, выраженных во фразеологических единицах, с помощью труда нельзя стать богатым – богатство может «свалиться на голову»неожиданно, поэтому отрицательно оценивается как отсутствие, так и большое количество денег. Как отмечает А.А. Мельникова, «…при анализе русской языковой картины мира мы обнаруживаем высокую степень неопределенности, причем в категориях неопределенности носители русского языка склонны описывать и деятеля, и действие, и сам процесс его осуществления; кроме того, свои и чужие достижения русскоговорящие склонны приписывать не упорному труду, настойчивости и т.п., а какой-либо внешней силе (например, судьбе) или стечению обстоятельств» [Мельникова, 2003, с. 134].

2. Отношение к жизни и смерти.

Национально-культурная специфика также проявляется в соотношении понятий «жизнь – смерть».

2.1 Жизнь.

Жизненный путь, зафиксированный во фразеологизмах народно-разговорной речи жителей города, представляется как «полоса препятствий» – для того, чтобы выжить, необходимо «пройти огонь и воду», «встать на уши»: Люди всякие встречались, много обо мне брехали, судачили, я всё прошла: огонь и воду (жен., 56 л.). Никто за меня не беспокоился, не хлопотал. Поступила – молодец. Это сейчас родители на уши встают (жен., 48 л.).

Жизнь может восприниматься как череда ошибок и потерь: Где бы я ни была, что бы ни делала, обязательно вляпаюсь в какую-нибудь историю (жен, 21 г.). Пришло время в двадцать три года замуж выходить, вот и понеслась, вылупив глаза (жен., 35 л.). А все равно, как ни крути, горе везде мыкали (жен., 65 л.).

Характерна фатальность в восприятии жизни, невозможность что-либо исправить: Самое обидное и горькое, что через год после замужества у меня парень клёвый появился, да поздно было. Близко локоток, да не укусишь! (жен., 35 л.). Ни фигушки, ни липушки не исправить (жен., 45 л.). Подобные особенности восприятия жизни у русских людей отмечает и В.А. Маслова, в их числе: «…недоверие к логическому мышлению, вера в непредсказуемость жизни, установка на примирение с действительностью: 1) смирение, 2) «пофигизм», наплевательство, 3) примирение с судьбой, 4) надежда на «авось» [Маслова, 2007, с. 173]. Таким образом, при таком фатальном отношении к жизни ценными качествами для русского человека становятся терпение и смирение, что и зафиксировано в приведенных примерах.

2.2 Смерть.

Как отмечает Д.С. Лихачев, «настоящее всегда воспринималось в России как находящееся в состоянии кризиса» [Лихачев, 1990, с. 9], возможно, поэтому восприятие жизни у русских людей во многом трагично, а отношение к смерти амбивалентно. Фразеологические единицы со значением «умереть» отличаются разнообразием, однако все они объединены фамильярно-ироничным отношением к смерти: так, например, общую тональность выражений «склеить ласты», «завернуть ласты», «поставить кеды в угол», «коньки отбросить», «кони двинуть» можно охарактеризовать как «высмеивание», ср.: Со своими родственниками поддерживаю непосредственные отношения. Без них, пожалуй бы, можно было бы смело ласты склеивать (муж., 20 л.). Во фразеологизмах «дать дубу», «Кондратий обнял», «Кондрашка хватила», «сыграть в ящик» ирония также присутствует, однако более ярко выражено фамильярное отношение. Следуя традиции М.М. Бахтина, можно признать, что в подобных фразеологических единицах проявляется народно-карнавальная культура. Действительно, невозможно бояться того, что смешно: «Смех несовместим с мрачною смертью, потому что смех – свет» [Потебня, 1989, с. 318]. С другой стороны, если вспомнить традиционное русское отношение к жизни, зафиксированное во фразеологии, представляется, что жизнь для русского человека – череда испытаний, трудностей, которые следует преодолевать, ошибок, которые не исправить и т.п., поэтому уход из жизни может казаться путем избавления от ее тягот.

3. Представления о человеке.

Центром русской языковой картины мира является концепт «Человек». В языке человек запечатлел свой облик, свои эмоции, свои внутренние состояния, отношение к миру, труду, друг к другу, «в языке, как в зеркале, отражается все, что его носители думают и знают о человеке» [Маслова, 2007, с. 28].

3.1 Характер человека.

Рассмотрим фразеологические единицы, относящиеся к характеру человека. Такая черта характера как упрямство в народно-разговорной речи горожан оценивается положительно: Бывают такие люди, упёртые как бараны, но это хорошо, я думаю, если человек знает, чего хочет и идет к своей цели прямо (жен., 19 л.). Я уперся – ни в какую (муж., 38 л.). Однако грубость, вспыльчивость, невыдержанность характеризуются русскоговорящими негативно: Иван хороший был бы, да только крутой шибко, прямо порох (Барн.). Отсутствие серьезного отношения к жизни, непостоянство также являются негативными чертами характера для русских: Скочет как стрекоза, что ж это за образование? (жен., 89 л.). Да он у нас пустопорожний, всё лётает, никакого серьёзу (жен., 78 л.).

Отрицательной признается такая черта характера, как отсутствие эмоциональности, открытости по отношению к окружающим людям. Человек, который не реагирует на явления окружающей действительности эмоционально, ничем не увлекается, никак не проявляет себя – ни рыба, ни мясо: Сидит, ничего ему не надо, ни на кого не смотрит, ничем не увлекается, так себе – ни рыба, ни мясо (жен., 19 л.); спокойный как удав: Преподы все вредные такие, одногруппник у меня был – при любых обстоятельствах был спокоен как удав! (жен., 23 г.).

Т.Г. Молчанова отмечает, что для русских «свободное выражение чувств считается нормой и может проявляться, независимо от возраста и пола, в эмоциональной трактовке личных тем, в том числе с малознакомыми людьми, в большей экспрессивности, открытости, а сами эмоции могут варьироваться в весьма широком диапазоне в зависимости от ситуации» [Молчанова, 2007, с. 520]. Эмоциональное отношение к жизни, открытость, отзывчивость, человечность признаются доминантными характеристиками русского национального характера многими исследователями, так, например, по А. Вежбицкой, базовые культурные ценности для русских – это 1) сердечность, 2) вежливость, 3) объективизм. В.В. Воробьев выделяет в понятии русская языковая личность в качестве одной из составляющих всемирную отзывчивость, всемирную любовь, всечеловечность. Д.С. Лихачев полагает, что «самая характерная черта русской культуры, проходящая через всю ее тысячелетнюю историю, – это ее вселенскость и универсализм» [Лихачев, 1990, с. 7].

3.2 Эмоции.

Эмоции в жизни русского человека имеют огромное значение, русские люди постигают мир не рационально, а эмоционально – через свои чувства, поэтому репертуар языкового выражения эмоциональных состояний у русскоговорящих очень богат.

Это может быть национально-русская тоска: Иногда сидишь, грустишь, слезы на глазах, и кажется, что кошки скребутся на душе (жен., 19 л.).

Горе: Жены узнали, что нас забрали под арест на вокзале, ну и дали ревака (Барн., Леб.).

Гнев: Ну, не всегда говорю правильно, в пылу гнева могу ляпнуть совсем не то (муж., 64 г.).

Радость: Внучок-то у меня башковитый: в три годика сам читает, рисовать умеет. Никак не нарадуемся мы на него (жен., 51 г.).

Веселье: Да, он башковитый парень, но иногда ляпнет что-нибудь, хоть лопни со смеху (муж., 20 л.).

Русское «охота»: Всё это было во Дворце Спорта, а с сумками нельзя. А сходить безумёшенька охота (муж., 64 г.).

Эмоциональный отказ от какого-либо дела, досада: А лифт, видно, где-то ездил. Она плюнула на это дело и – бегом по лестнице (жен., 22 г.).

Страх: Вечером меня начало лихорадить, трясти, от каждого шороха в кустах шарахаюсь, короче, всю ночь не дрыхла (жен., 21 г.).

«Национальный характер складывается исторически как фиксация типичных черт, которые присутствуют в разной степени и в разных сочетаниях у значительного числа представителей данной нации. Уникальны не сами черты, а их структура и специфика проявления»[Маслова, 2007, с. 135]. Все приведенные примеры объединяет то, что степень проявления эмоции очень велика, можно сказать, предельна. Желание или охота безумные (безумёшенька охота), от смеха можно «лопнуть» (хоть лопни со смеху), в гневе человек пылает (в пылу гнева), арадость непреходящая (никак не нарадуемся на него). Данную особенность можно связать с поляризованностью русской души – для русских характерно переживание «на грани», балансирование на краю одного из полюсов – хорошего или плохого. Резкую поляризованность русского характера отмечал и акад. Д.С. Лихачев: «В такой поляризованности характера каждая большая русская добродетель странным образом сочетается с совершенно противоположными чертами: доброта – с жестокостью, крайнее свободолюбие – с деспотизмом, альтруизм – с эгоизмом, самоуничижение – с национальной гордыней и шовинизмом…» [Лихачев, 1990, с. 4-5].

3.3 Отношения между людьми.

Эмоциями наполнены и отношения между людьми: Мы с моей подругой поругались и две недели ходили в контрах (жен., 19 л.). Воспитывала детей по-строжески (жен., 71 г.). Вместе все могут, а вот один попробуй, подойди к какой-нибудь фифочке. Она сначала на тебя как на маньяка посмотрит, а потом отфутболит по-полной. А кому охота в пролёте оказаться?(муж., 20 л.).

Выражение «ходить в контрах» или «быть в контрах с кем-нибудь» означаетнаходиться в состоянии ссоры, размолвки, пребывать в постоянном конфликте с кем-либо. В данном выражении слышны отголоски русской истории начала 20 века, в нем зафиксирован период борьбы молодого советского государства против противников революции (контрреволюционеров), которых в простонародье называли «контра» (контры). Данная лексическая единица вышла из активного употребления, однако осталась в составе фразеологизма, зафиксировав таким образом особенности русской истории.

3.4 Отношение к дуракам.

Национальная специфика отражается в особом отношении русских людей к дуракам. Культурная разработанность понятия, в частности, проявляется в наличии множества лексических единиц, образованных от данного корня: дура, дурочка, дурачок, дуралей, дураковатый, дуранда (дурында), дурацкий, дурачество, дурачина, дурачить, дурачиться, дурачьё, дурашка, дурашливый, дурень, дуреть, дурёха, дурить и др.; во фразеологизмах: дурака свалять – «сделать ошибку», без дураков – «без глупостей, всерьез, не дурачась», остаться в дураках – «остаться в глупом положении» (значение этого фразеологизма связано с карточной игрой).

Однако дурак у русских – не всегда глупый человек, напротив, дурачиться (озорничать, вести себя несерьезно) или дурачить (обманывать) может и умный человек. Не случайно в русских народных сказках главное действующее лицо – Иванушка-дурачок, который успешно проходит все испытания, оказавшиеся не по силам его более умным соперникам, и обязательно побеждает противника (дуракам везет).

Дурачиться, вести себя несерьезно может любой человек, на шутки не принято обижаться. Так, например, выражение дурака валять используется в значении «дурачиться, шутить»: Будем косить как от армии, значит, так, и дурака поваляем, прикинемся (муж., 20 л.). Прикинуться валенком означает«притвориться простаком (дураком) для того, чтобы ввести в заблуждение кого-либо». Необходимо именно «прикинуться», притвориться простаком, потому что настоящая простота оценивается русскими негативно: «Простота хуже воровства».

Человек, которыйпринимает дурака и его шутки всерьез,сам оказывается одураченным, остается в дураках. Интересно, что за глупость не наказывают – что с дурня взять: Да торгаш он на базаре был, что с такого дурня взять? (муж., 64 г.); или пример из сказки:«Изловить бы дурака, да отвесить тумака, ан нельзя никак – ведь рассказчик-то дурак! А у нас спокон веков нет суда на дураков!» (Л. Филатов «Про Федота-стрельца удалого молодца»). Подобные представления являются отражением национального взгляда на мир. Русскому менталитету присуще восприятие мира как «неструктурированного, нелогичного и, следовательно, непросчитываемого образования» [Мельникова, 2003, с. 121], в таком мире умный человек, опирающийся на логику, думающий и действующий рационально, не сможет добиться успеха, поэтому умному необходимо притвориться дураком, «прикинуться валенком» и с помощью хитрости обмануть (одурачить) судьбу. «Желая как-то обезопасить себя в непредсказуемом мире, человек начинает предпринимать меры предосторожности, которые никак не диктуются трезвым расчетом и ориентированы на то, что может произойти все что угодно» [Мельникова, 2003, с. 122].

3.5 Пьянство.

Пьянство относится к социально-осуждаемым действиям человека и в народно-разговорной речи горожан оценивается преимущественно негативно: Нам дóговор ехать заключать, а она напилась в дымину, матерки клала-клала, всяко меня повыстрамила (жен., 75 л.). Нет, он не может завтра поехать с тобой, с понедельника как припал на колдырь, так до сих пор отойти не может (жен., 20 л.). Я ей говорю: «Оклёмывайся хоть к завтрему, а она матом. А сами лежат люша-люшей» (жен., 75 л.) Залить шары. Нахрюкаться как свинья. Лыка не вязать. В стельку пьян. Не просыхает. Напился как сапожник. Пьет как лошадь. Однако оценка может быть амбивалентна, что проявляется в следующих фразеологизмах, не обладающих ярко выраженной отрицательной коннотацией: принять на грудь, залить за воротник, закладывать за воротник, залить за ухо, смочить горло, подшофе, под мухой, на рогах, на бровях илис шутливой окраской: Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро – сто грамм нальют, еще нальют, и вот уже и утро (жен., 62 г.). Амбивалентность оценки пьянства отмечает и В.А. Маслова: «Чару пить – здраву быть, а повторить – ум возвеселить, утроить – ум устроить» у русских противопоставляется совету «Пить до дна – не видать добра».

3.6 Русская речь.

В языковом пространстве города нами были зафиксированы высказывания о русской речи, которые можно отнести к проявлениям метаязыковой рефлексии носителей языка: Бомжи матом кроют, средний класс – стараются правильно говорить, а эти новые русские – только блатные выражениями и пальцы веером (жен., 35 л.). Пацанёнок соседа моего так свеличал, чуть уши в трубочку не свернулись (муж., 73 г.). Дочь наботурила меня, чё я мелю чё попало (Барн., Леб.). Но по-серьёзному редко, пороть горячку отец может, что случится. Но я быстро приструню (жен., 56 л.). В данных высказываниях зафиксированы характерные особенности русской речи, к которым относится, в частности, использование бранных выражений, мата (матом крыть), непродуманность высказываний (молоть чё попало),эмоциональность, экспрессивность речи, которая становится причиной ее опрометчивости (пороть горячку). Русская речь у слушающих вызывает почти физиологическую реакцию: чуть уши в трубочку не свернулись; уши завяли. Фразеология языкового пространства города, относящаяся к понятию «Русская речь», фиксирует скорее отклонения от нормы, чем норму, поэтому данные выражения окрашены негативно.

Такие особенности речи объясняются спецификой русского характера, которому присущи эмоциональность, нелогичность, отсутствие рационального восприятия мира, что проявляется в экспрессивности, опрометчивости русской речи. Русским свойственно сначала сказать, а потом подумать: «умная мысля приходит опосля». Такое построение речи, несмотря на то, что проявляется повсеместно, тем не менее, осуждается русскоговорящими: все приведенные примеры обладают отрицательной коннотацией.

Таким образом, представленный в рамках данной статьи анализ языкового материала позволяет сделать следующие выводы:

1. Во фразеологии языкового пространства города репрезентируются основные компоненты русской языковой картины мира (труд, жизнь, смерть, человек).
2. Выделенные фрагменты русской языковой картины мира отражают традиционные представления о значимых для носителей русского языка реалиях, что позволяет говорить о сохранении национальной специфики и традиционного миропонимания.
3. Фразеология народно-разговорной речи фиксирует амбивалентное отношение к трудовой деятельности, лени, деньгам, жизни и смерти у русскоговорящих.
4. Эмоциональное отношение к жизни, открытость, отзывчивость, человечность являются доминантными характеристиками русского национального характера, поэтому репертуар выражения эмоций у русских довольно богат.
5. Степень проявления эмоциональных состояний, зафиксированных во фразеологизмах, очень велика, предельна. Данная особенность объясняется поляризованностью русской души – для русских характерно переживание «на грани», балансирование на краю одного из полюсов – хорошего или плохого.
6. Фразеологические единицы народно-разговорной речи отражают особенности национального миропонимания и специфичного русского взгляда на мир.

Библиографический список

1. Вежбицкая, А. Понимание культур через посредство ключевых слов / Пер. с англ. А.Д. Шмелева / А. Вежбицкая. – М.: Языки славянских культур, 2001. – 288 с.
2. Гумбольдт, В.Ф. Избранные труды по языкознанию: Пер. с нем. / Общ. ред. Г.В. Рамишвили / В.ф. Гумбольдт. – М., 2000.
3. Лихачев, Д.С. Русская культура в духовной жизни мира / Д.С. Лихачев // Вестник высшей школы. – 1990. – № 12.
4. Маслова, В.А. Homo lingualis в культуре: Монография / В.А. Маслова. – М., 2007.
5. Мельникова, А.А. Язык и национальный характер. Взаимосвязь структуры языка и ментальности / А.А. Мельникова – СПб., 2003.
6. Молчанова, Т.Г. Текст как иконический знак (на материале сопоставительного анализа русско-английских антропонимических паремий) / Т.Г. Молчанова // Язык и действительность. – М., 2007.
7. Потебня, А.А. Слово и миф / А.А. Потебня. – М., 1989.
8. Сепир, Э. Статус лингвистики как науки / Э. Сепир // Языки как образ мира. – М.-СПб., 2003.
9. Уорф, Б.Л. Отношение норм поведения и мышления к языку / Б.Л. Уорф // Языки как образ мира. – М., 2003.
10. Шпет, Г.Г. Внутренняя форма слова: Этюды и вариации на темы Гумбольта / Г.Г. Шпет – М., 2006.

Referents

1. Vezhbickaya, A. Ponimanie kuljtur cherez posredstvo klyuchevihkh slov / Per. s angl. A.D. Shmeleva / A. Vezhbickaya. – M.: Yazihki slavyanskikh kuljtur, 2001. – 288 s.
2. Gumboljdt, V.F. Izbrannihe trudih po yazihkoznaniyu: Per. s nem. / Obth. red. G.V. Ramishvili / V.f. Gumboljdt. – M., 2000.
3. Likhachev, D.S. Russkaya kuljtura v dukhovnoyj zhizni mira / D.S. Likhachev // Vestnik vihssheyj shkolih. – 1990. – № 12.
4. Maslova, V.A. Homo lingualis v kuljture: Monografiya / V.A. Maslova. – M., 2007.
5. Meljnikova, A.A. Yazihk i nacionaljnihyj kharakter. Vzaimosvyazj strukturih yazihka i mentaljnosti / A.A. Meljnikova – SPb., 2003.
6. Molchanova, T.G. Tekst kak ikonicheskiyj znak (na materiale sopostaviteljnogo analiza russko-angliyjskikh antroponimicheskikh paremiyj) / T.G. Molchanova // Yazihk i deyjstviteljnostj. – M., 2007.
7. Potebnya, A.A. Slovo i mif / A.A. Potebnya. – M., 1989.
8. Sepir, Eh. Status lingvistiki kak nauki / Eh. Sepir // Yazihki kak obraz mira. – M.-SPb., 2003.
9. Uorf, B.L. Otnoshenie norm povedeniya i mihshleniya k yazihku / B.L. Uorf // Yazihki kak obraz mira. – M., 2003.
10. Shpet, G.G. Vnutrennyaya forma slova: Ehtyudih i variacii na temih Gumboljta / G.G. Shpet – M., 2006.

Статья поступила в редакцию27.05.12