-
Н.В. Халина,
д-р филол. наук, проф. каф. общего и исторического языкознания Алтайского государственного университета, г. Барнаул, Е-mail: nkhalina@yandex.ru -
В статье исследование алтайского текста как артефакта жизнедеятельности лингволандшафтного комплекса «Алтай» предлагается проводить с учетом характеристик современной гуманитаристики, параметров исторической локалистики и эколингвистики. Основной единицей измерения алтайского текста и семантики лингволандшафтного комплекса «Алтай» признается душевное переживание связей, запечатленное в слове алтайского текста.
-
гуманитаристика, лингволандшафтный комплекс «Алтай», историческая локалистика, экология языка, алтайский текст, душевное переживание связей
-
Khalina N.V.
-
In this paper the study of the Altai text as an artifact of life linguo-landscape complex «Altai» proposed to take into account the characteristics of modern humanities, historical localistics and ecolinguistics. The basic unit of measurement of the Altai and the semantics of the text linguo-landscape complex «Altai» recognized psychic experience relations, captured in the word of the Altai text.
-
humanities, linguo-landscape complex «Altai», the historical localistics, ecology of language, Altai text, psychic experience relations.
-
LOCAL ASPECTS OF MODERN HUMANITIES: ECOLINGUISTICS OF STUDY OF PROSPECTS OF LANDSCAPE COMPLEX “ALTAI”
УДК 81
В современном глобализирующемся мире гуманитаристика, по мнению О.Р. Демидовой [1] предстает в качестве деятельностного пространства субъективности, условия возможности поиска ответа на вопрос «Кто есть я?». Гуманитаристика, как полагает исследователь, задает не область знания, а подход к освоению окружающего человека мира на основе субъектоцентричности, диалогичности, системности и обязвтельности этико-герменевтического «толкования вглубь» Методологическую специфику гуманитаристики, по убеждении. А.И. Афанасьева и И.Л. Василенко [2.] впервые зафиксировал И. Дройзен, введя в научный обиход методологическое различение объяснения и понимания: первоначально это было различение собственно философского метода, призванного узнать что-то, физического метода, выполняющего функции объяснения, и исторического метода, необходимого для понимания.
Р. Лесси считает, что прелесть академической гуманитаристики заключается в том, что она позволяет развивать интересы, пристрастия и склонности, от которых нет, казалось бы, реальной сиюминутной пользы, но которые, в свою очередь, формируют совершенно особый стиль видения [3] . Этот стиль возникает на основе синтеза испытываемого воодушевления и переживания трудностей от работы с идеями и сообществами, которые плохо или практически никак не согласуются между собой.
Преодоление эвристической ограниченности универсалистких концепций, по мнению В.В. Менщикова, привело гуманитарное знание к изучению локальных исторических контекстов. Подобное направление в рамках западноевропейской историографии в 1980-х гг. в работах историков получило название микроистории [4].
Ж. Ревель в своей работе «Микроисторический анализ и конструирование социального» утверждает, что микроистория постулирует, вводя разнообразные и множественные контексты, что «каждый исторический актер участвует прямо или непосредственно в процессах разных масштабов и разных уровней, от самого локального до самого глобального м, следовательно, вписывается в их контексты. Здесь нет разрыва между локальной и глобальной историей тем более противопоставления друг другу» [5].
Цели и задачи этого подхода, по мнению Ж. Ревеля, определяется положением, согласно которому от выбора того или иного масштаба рассмотрения объекта зависит результат познания этого объекта. Следовательно, выбор масштаба влияет на стратегию познания; менять фокус рассмотрения (увеличивать или уменьшать) означает изменять его вид и фон.
К.И. Зубков обращает внимание на то, что исследование истории государства и истории региона лежит в разных аналитических проекциях и соотносится с различным бытийным наполнением исторического времени [6]. Таким образом, на региональном и национальном уровнях исследования историк сталкивается с различным «бытийным наполнением», т.е. онтологически разными объектами.
Наполнение исторического времени на территории ландшафтного комплекса «Алтай» осуществляется по нескольким направлениям:
1) XVIII в. – воспитание эстетической восприимчивости, отраженной в словесных комплексах и способствующей достижению утонченности государственной общности (новый европейский масштаб Сибири XVIII в.);
2) XIX 30-ые гг. – практическая организация закона организации внутреннего пространства России первой трети XIX в.: построение концептуального моста между культурным ядром, или системой образцов – Москвой – и тонкой физиологической деталью системы Российской империи – Барнаулом;
3) начало XX в. – семантическая интерпретация понятийных категорий, свойственных историческому сознанию ХХ в.;
4) ХХ в. 60-ые гг. – постижение духовной техники природы;
5) конец XX – XXI вв. – коструирование стилевой базы Ars Inveniendi (метод исследования и понимания мира как верный способ разыскания нового): становление региональной (локальной) формы языкового существования;
6) XXI в. 10-ые годы – спецификация умственных способностей человека – формализация душевного переживания противостояния духа самому себе [7].
Существование в историческом времени поддерживается в лингволандшафтном комплексе «Алтай» экоцентрической моделью сознания, которая, как полагает С.В. Ионова [8], основывается на признании человека не в качестве собственника природы и ее центра, а в качестве одного из ее полноправных членов. Экоцентрическое сознание предполагает отказ от иерархической картины мира в пользу ее многообразия, гармоничного сосуществования ее вариантов; в сферу научного описания в таком случае вводятся глобальные «человекоразмерные» объекты: биосфера, ноосфера, экологические системы.
Важную роль в становлении эколингвис-тики как нового научного направления сыграли труды Алвина Филла, разработавшего терминологию для разных областей эколингвис-тики: а) эколингвистика — общий термин для всех областей исследования, которые объединяют экологию и лингвистику; б) экология языка (языков) исследует взаимодействие между языками (с целью сохранения языкового многообразия); в) экологическая лингвистика использует методы и принципы экологии для изучения языка (например, понятие экосистемы); г) лингвистическая (языковая) экология изучает взаимосвязь между языком и экологическими проблемами [9].
Первоначальная задача экологии языка, по Э. Хаугену, состоит в установлении его типологического статуса языка в экологической классификации (где находится язык и куда движется в сравнении с другими языками мира) [10]. В работах Харальда Хаармана названы основные факторы («экологические переменные»), которые определяют языковое поведение социальных групп и отдельных личностей, и должны учитываться при описании экологической системы [11]. В качестве экологических переменных Х. Хаарман предлагает признать демографические, социальные, политические, культурные, психические, интеракционные и лингвистические варьирующиеся структуры.
Л.-Ж. Кальве предлагает гравитационную модель языков (языковую галактику), с учетом которой рекомендуется формировать государству, обществу, международным организациям, призванным решить проблемы языков, экологическую языковую [12]. Все естественные языки в концепции Л.-Ж. Кальве разделяются на гиперцентральные, суперцентральные, центральные и периферические.
Одно из первых методологических положений эколингвистики принадлежит ученым Р. Харре, И. Брокмайеру, П. Мюльхойслеру. Оно было сформулировано в виде следующего тезиса: язык и языковые структуры (к которым относятся и метафоры) рассматрива ются не как замкнутые и существующие только для самих себя единицы, а как система единичных структур, взаимодействующих с окружающим миром; невозможно изучать язык в отрыве от его естественного и культурного окружения [13].
Утонченность государственной общности достигается интеллектуальными усилиями отдельных территорий-провинций, структурируемых эстетической восприимчивостью в соответствующих словесных комплексах, к числу которых следует отнести и алтайский текст. «Алтайский текст», на наш взгляд, следует понимать как некий невещественный поток сознания, исчисляющий измерения материи и отыскивающий верные пропорции при изображении материи при расположении ее сегментов в проекциях и в результате создающий «изменитель» материи. «И действие этого изменителя распространяется на два понятия – большое и малое. С помощью такого изменителя каждая вещь, имеющая бесконечное число частей, может быть превращена в большую и меньшую такой же формы» [14, с.267].
Основополагающим при обустроении российского космоса в алтайском тексте становится неписаное право, закрепляющее в поле сознания тип поведения, которого следует придерживаться, дабы не изменить (повредить) кривизну пространства – пропорцию/масштаб соотношения царства земной действительности и царства Божьего, Небесного. Изменить, не соблюсти пропорции – значит исказить сущее, потенциально в себе все содержащее, исказить Обетование, данное Богом.
Поведение, которого следует придерживаться, способствует обнаружению контуров жизни, данных человеку интуитивно, и моделируется методом определения значения. Определение значения связано с выявлением целостности общих способов рационального поведения, приводящих в зависимости от различных обстоятельств и желаний к принятию символа (значение символа – побуждаемое им рациональное поведение). В символе представлено рефлексивное или интеллектуальное охватывание ситуации, влекущее за собой закрепление в понятийном мире, в системе связей сущего.
Обособленное сознание, реализуя отбор языковых средств, продуцирует особую рациональную систему, способствующую нахождению понятийных средств, адекватно выражающих силовое многообразие и подвижность жизни. Подобная система осуществляет ритуальное воспроизведение циклического миропорядка и человеческих взаимоотношений, включенных в природный континуум, кроме того, соответствуя своим средневековым аналогам, она связывает не только человека с человеком, но и человека с богами, поскольку являлась инструментом ритуального моделирования космоса, включает человека в циклический континуум природы, а также обеспечивает гармонизацию миропорядка.
Гармонизация миропорядка на современном этапе социального дрейфа человечества состоит в приобщении через душевное переживание связей, в которые циклически втягивается человек (выборные кампании, рекламные кампании, референдумы, стихийные бедствия естественного и искусственного порядка, к последним следует причислить терроризм, – к эмпирической системе природы. Душевное переживание, неизбежное при творении неосознаваемого умозаключения, открывает доступ к идее системы, т.е. тому принципу, согласно которому, природа, в том числе, и человеческая, специфицирует самое себя. Процесс спецификации тождествен процессу выделения духа из природно-родового тела, создающему устойчивый путь движения предфилософских идей в обществе. Подобные идеи организуются в соответствии с аксиомами локального бытия и в дальнейшем предопределяют условия свободного личностного философского творчества.
Библиографический список
- Демидова О.Р. Гуманитаристика, гуманитарное знание, гуманитарные науки // Вестник Герценовского унивенситета. 2009. № 11.
- Афанасьев А.И, Василенко И.Л. Философские основания гуманитаристики [Э/р]. — Р/д: http://www.rusnauka.com/12_KPSN_2010/Philosophia/59465.doc.htm
- Lessy R.E. The Practical Humanities, in Lepage, P.G., Martin C.,Mostafavi M. (eds.) Do The Humanities Have to Be Useful? // Cornell: Cornell University Press, 2006. P. 87–90
- Менщиков В.В. Историческая локалистика (микроистория) в системе гуманитарного знания [Э/р]. — Р/д: http mmi.ru/ index. php? id=368 article=203
- Ревель Ж. Микроисторический анализ и конструирование социального [Э/р]. — Р/д: //http: // www. tuad.nsk. ru/~history
- Зубков К.И. Структурный метод в региональных исторических исследованиях // Исторические науки и историческое образование на рубеже XX-XXI столетий. Четвертые Всероссийские историко-педагогические чтения. Екатеринбург, 2000.
- Халина Н.В. Язык, литература и культура в региональном пространстве: материалы II всерос. (с междунар. участием) науч.-практ. конф., посвящ. памяти проф. И. А. Воробьевой, Барнаул, 6-9 окт. 2010 г. — Барнаул, 2011. — Вып. 2. — C. 289-297.
- Ионова С.В. Основные направления эколингвистических исследований: зарубежный и отечественный опыт/ Вестник ВолГУ. Сер. 2. Языкознание. 2010. № 1(11). С. 86-93.
- Fill, A. Ecolinguistics. State of the Art 1988 /A. Fill // The Ecolinguistics Reader: Language, Ecology and Environment / ed. by A. Fill, P. Muhlhausler. — L.; N. Y. :Continuum,2001.-P.43-54.
- Haugen, E. The Ecology of language /E. Haugen. -Standford : Standford University Press, 1972.
- Harre, R. Greenspeak. A Study of Environmental Discourse / R. Harre, J. Brockmeier, P. Muhlhausler. — L. ; New Delhi : Thousand Oaks, 1999.
- Calvet, L.-J. Pour une ecologie des langues du monde /L.-J. Calvet. — Paris : Plon, 1999.
- Эколингвистика//Википедия.-Элекгрон.текстовые дан. — [Э/р]. — Р/д: http://ru.wikipedia.org
- Дюрер А. Трактаты. Дневники. Письма. – СПб., 2000.
Bibliography
- Demidova O.R. Gumanitaristika, gumanitarnoe znanie, gumanitarnihe nauki // Vestnik Gercenovskogo univensiteta. 2009. № 11.
- Afanasjev A.I, Vasilenko I.L. Filosofskie osnovaniya gumanitaristiki [Eh/r]. — R/d: http://www.rusnauka.com/12_KPSN_2010/Philosophia/59465.doc.htm
- Lessy R.E. The Practical Humanities, in Lepage, P.G., Martin C.,Mostafavi M. (eds.) Do The Humanities Have to Be Useful? // Cornell: Cornell University Press, 2006. P. 87–90
- Menthikov V.V. Istoricheskaya lokalistika (mikroistoriya) v sisteme gumanitarnogo znaniya [Eh/r]. — R/d: http mmi.ru/ index. php? id=368 article=203
- Revelj Zh. Mikroistoricheskiyj analiz i konstruirovanie socialjnogo [Eh/r]. — R/d: //http: // www. tuad.nsk. ru/~history
- Zubkov K.I. Strukturnihyj metod v regionaljnihkh istoricheskikh issledovaniyakh // Istoricheskie nauki i istoricheskoe obrazovanie na rubezhe XX-XXI stoletiyj. Chetvertihe Vserossiyjskie istoriko-pedagogicheskie chteniya. Ekaterinburg, 2000.
- Khalina N.V. Yazihk, literatura i kuljtura v regionaljnom prostranstve: materialih II vseros. (s mezhdunar. uchastiem) nauch.-prakt. konf., posvyath. pamyati prof. I. A. Vorobjevoyj, Barnaul, 6-9 okt. 2010 g. — Barnaul, 2011. — Vihp. 2. — C. 289-297.
- Ionova S.V. Osnovnihe napravleniya ehkolingvisticheskikh issledovaniyj: zarubezhnihyj i otechestvennihyj opiht/ Vestnik VolGU. Ser. 2. Yazihkoznanie. 2010. № 1(11). S. 86-93.
- Fill, A. Ecolinguistics. State of the Art 1988 /A. Fill // The Ecolinguistics Reader: Language, Ecology and Environment / ed. by A. Fill, P. Muhlhausler. — L.; N. Y. :Continuum,2001.-P.43-54.
- Haugen, E. The Ecology of language /E. Haugen. -Standford : Standford University Press, 1972.
- Harre, R. Greenspeak. A Study of Environmental Discourse / R. Harre, J. Brockmeier, P. Muhlhausler. — L. ; New Delhi : Thousand Oaks, 1999.
- Calvet, L.-J. Pour une ecologie des langues du monde /L.-J. Calvet. — Paris : Plon, 1999.
- Ehkolingvistika//Vikipediya.-Ehlekgron.tek¬stovihe dan. — [Eh/r]. — R/d: http://ru.wikipedia.org
- Dyurer A. Traktatih. Dnevniki. Pisjma. – SPb., 2000.
Статья сдана в редакцию 10.04.2013