ЯЗЫКОВОЕ СОДЕРЖАНИЕ РУССКОГО ЖИЗНЕННОГО МИРА В ПОВЕСТИ XVI ВЕКА

УДК 81-139

Человеческое сознание всегда едино с жизненным миром, мы не можем рассматривать себя отдельно от мира, в котором существуем. Мы не способны объективировать мир, познав его со стороны, так как наше сознание всегда включается в познание. Результаты этого познания сохраняются языком. Окружающий мир не является для человека его не затрагивающим миром. Включаясь в работу сознания, внешний становится жизненным миром индивида.

Сознание человека организует и формирует жизненный мир, но происходит это в языке. В языке существуют знания и представления о мире, и каждый язык сообразно своей концептуальной системе членит окружающий мир. Неразрывность человеческого сознания и окружающего его пространства не позволяет дать чёткого лаконичного определения и понятию жизненный мир, и самому миру. «Жизненный мир не имеет строгих контуров, чёткой и осознанной смысловой структурированности, это некая духовно-материальная целостность, в которой образ мира не отделён от своего прообраза» [1, с.565]. Жизненный мир как «нетематизированный горизонт значений» [2], «горизонт всех горизонтов» [1, С.565] «составляет основание жизненного опыта индивида» [2]. Жизненный мир как ресурс на основе общественного и индивидуального опыта для понимания и истолкования жизни в каждом её проявлении. Сформированный подвижным сознанием, жизненный мир одного индивидуума меняется с течением жизни, так же как различная направленность сознания двух людей определяет разность их миров.

Жизненный мир проявляется «в его значимости для человека» [1, с.565], где значимость измеряется системой значений, отличной как у двух людей, так и двух этносов. Русский жизненный мир качественно отличен от мира другого этноса. Русский жизненный мир средневековья обладает своей спецификой, структурируясь ценностной семантикой языка, в которую, несмотря на общие константы, каждая эпоха привносит своё, индивидуальное. Язык «структурирует жизненную форму языкового сообщества» [3, с.281] с помощью системы значений, соответствующей этому языку картины мира. В литературном языке отражён этот процесс в подтверждение неразрывности жизненного мира и мира литературы. Между этими пространствами нет чёткой границы, они взаимопроникающие и взаимовлияющие, и каждый раз один мир является частью другого, сохраняя при этом свою независимость в человеческом сознании, разделяющем их в понятийном плане.

В литературном произведении жизненный мир формирует контекст, фон. В этом процессе проявляется неспособность сознания существовать отдельно от внешнего мира и, наблюдая со стороны, описывать его. Познавая, сознание «делает» его своим жизненным миром в виде контекста, незримо присутствующего в литературном произведении и как контекст древнерусского произведения отображающего русское жизненное пространство. В древнерусской письменности эта ситуация «усугубляется» специфичностью средневековой литературы, проявляющейся в её неразрывности с жизненным пространством, создающим её. Литературные произведения как средство развития, формирования и воспитания средневекового общества, как способ духовного просвещения и образования народа указывают на свои социальные, религиозные и дидактические функции в обществе. Просветительский характер значительной части памятников древнерусской книжности предполагает её прямое участие в политической, деловой, церковной жизни государства[4], не позволяя рассматривать литературность этих памятников как самостоятельный феномен. В XVI веке развлекательная направленность литературного произведения ещё только заявляет о себе, а доминирует, как и прежде, просветительская и поучительная его ценность.

Сложность исследования языкового содержания XVI заключается в необходимости познания жизненного мира этого периода. Жизненный мир одной эпохи в виду своей единичности не способен на беспрепятственное понимание творчества другой. Одной из причин затрудненного понимания могут стать нарушения кодовой преемственности как итога многочисленных реформ в языке. Исследуя средневековый текст, мы прежде всего видим репрезентацию в тексте культурной семантики той исторической эпохи, в которой он создан, «Все словесные произведения как явления языковой культуры связаны с определенной нормой их создания, а следовательно, и понимания» [5, с.27]. Различение, определение семантики языка – это коммуникация, которая возможна при идентичности или схожести кодовых систем. Постижение предмета происходит в процессе коммуникации при условии единой кодовой системы или, если кодовая преемственность нарушена, при условии обращения к первоисточнику – эйдосу, концепту, идее.

Другой причиной, создающей трудности в понимании летописных источников, может стать само мышление современного человека. Его физиологический и психический потенциал не изменился, но наполненность потенциала приобрела иные масштабы, благодаря знаниям нескольких сотен лет, по ходу менявших мышление индивида. Способность современного человека мыслить не отличается от подобной у средневекового человека. Человек не стал ни умнее, ни глупее, поменялось качество мыслительного процесса. Для XVI века характерно «архаичное» [6, с.9] мышление, ещё достаточно сильно мифологизированное, что влияет на само качество мысли. Жизнь средневекового человека основана на том, что мы сегодня определяем как суеверия. Большую часть знаний, которыми сегодня владеет человек, дал временной период, разделяющий наши эпохи. Мыслительные механизмы не изменились, изменились категории, которыми мы мыслим, но древний русич «не более логичен или алогичен, чем мы» [6, с.9]. Подверженность историческому изменению психологических механизмов человека [6] обращает внимание на необходимость изучения жизненного мира XVI века и «воссоздания «жизненного мира» Древней Руси в современных нам категориях и понятиях» [6, с.10].

Многотомный словарь древнерусского языка представляет различные варианты употребления значений, но нельзя гарантировать, что это множество являет собой полную лексическую базу средневековья. Но даже в обратном случае для понимания текста недостаточно будет пословного перевода. Изучение контекста необходимо для истолкования теста в целом. Данилевский говорит об индивидуальных смыслах ««окружающих» найденные общепринятые значения» [6, с.7]. Изучение ценностной семантики периода создания произведения необходимо для познания жизненного мира исследуемой эпохи, в «таких лексико-семантических полях и формируются образы, которые пытается донести до нас автор текста» [6, с.7]. Различны образы двух эпох, как и способы их описания. Описание обществом самого себя заложено в его ценностной семантике в виде описания представлений о себе – «описание описания» [7].

Герменевтический подход создает особые условия для исследования древнерусской ценностной семантики. Данный исторический период по большей части представлен в литературе религиозными, сакральными текстами, изучение которых следует проводить, отталкиваясь от богословских книжных традиций времени их написания. Лингвистическая герменевтика предлагает изучение текстов в ключе их создания, без отрыва от традиций древнерусской переводной школы [8]. Историографическая ситуация, существующая в сегодняшнем научном пространстве, способствует расширению культурно-исторического контекста, в котором происходит изучение древнерусского летописания. Становится очевидной необходимость переноса исследования в план концептуальной истории ценностной семантики. Объектом изучения в данном случае становится прежде всего отражённая в тексте модель осмысления мира. Совокупность представлений создаёт качественно особую картину мира, свойственную только этносу, в себе их несущему.

Представление картины мира, заложенной на понятийном уровне языка членами одного языкового сообщества, несёт в себе специфическое мировосприятие и передаётся ими следующим поколениям как определённая парадигма познания мира. Язык как форма общественного познания существует в пространстве народа, носителя данного языка, и создаёт качественную семантику этого культурного пространства. «Врождены лишь задатки способности мыслить, а развивается и вносится в человеческие формы это мышление лишь языком. Определённый национальный язык создает вполне определённый образ мышления, отличный от образа мышления других народов» [9, с.134].

Лингвистическая герменевтика предлагает подход для изучения ценностной семантики средневековой повести и воссоздания концептуальной истории ценностной семантики русского этноса. Наиболее подходящей основой для герменевтического исследования средневековой летописи может стать концепция лингвистической герменевтики А.М. Камчатнова. Выбор данной концепции определяется особым отношением лингвистической герменевтики к древнерусскому тексту. «Целью лингвистической герменевтики является постижение идеи слова» [8, с.76], её задача — истолкование языковых фактов «в тесной связи с текстом и, что, может быть, ещё более важно, истолкование текста в тесной связи с языковой средой» [8, с.12]. Особенность лингвистической герменевтики — в её изучении текста не ради получения знания о чём-либо, а ради него самого, что в процессе позволяет получить «более глубокие сведения о языке» [8, с.13].

Библиографический список.

1. Кириленко Г.Г., Шевцов Е.В. Философия. — М., 2003.
2. Громов И., Мацкевич А., Семенов В. Западная теоретическая социология.- СПб.,1994. [Э/р]. — Р\д: http://society.polbu.ru/gromov_sociology/ch39_i.html
3. История философии: Запад—Россия—Восток. Под ред. проф. Н.В. Мотрошиловой. — М., 2000.
4. Лихачев Д.С. Развитие русской литературы X–XVII веков. — 3-е изд. — СПб., 1998.
5. Брандес М.П. Стиль и перевод (на материале немецкого языка): Учеб. Пособие — М.,1998.
6. Данилевский И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.). — М., 1998.
7. Луман Н. Тавтология и парадокс в современных самоописаниях современного общества, 1991. — [Э/р]. – Р\д: http://gtmarket.ru/laboratory/expertize/2970
8. Камчатнов, А. М. Лингвистическая герменевтика (на материале древнерусских рукописных источников). — М.,1995.
9. Радченко О.А. Язык как миросозидание: Лингвофилософская концепция неогумбольдтианства. — М., 2005.

Bibliography.

1. Kirilenko G.G., Shevcov E.V. Filosofija. — M., 2003.
2. Gromov I., Mackevich A., Semenov V. Zapadnaja teoreticheskaja sociologija.- SPb.,1994. [Je/r]. — R\d: http://society.polbu.ru/gromov_sociology/ch39_i.html
3. Istorija filosofii: Zapad—Rossija—Vostok. Pod red. prof. N.V. Motroshilovoj. — M., 2000.
4. Lihachev D.S. Razvitie russkoj literatury X–XVII vekov. — 3-e izd. — SPb., 1998.
5. Brandes M.P. Stil’ i perevod (na materiale nemeckogo jazyka): Ucheb. Posobie — M.,1998.
6. Danilevskij I.N. Drevnjaja Rus’ glazami sovremennikov i potomkov (IX-XII vv.). — M., 1998.
7. Luman N. Tavtologija i paradoks v sovremennyh samoopisanijah sovremennogo obshhestva, 1991. — [Je/r]. – R\d: http://gtmarket.ru/laboratory/expertize/2970
8. Kamchatnov, A. M. Lingvisticheskaja germenevtika (na materiale drevnerusskih rukopisnyh istochnikov). — M.,1995.
9. Radchenko O.A. Jazyk kak mirosozidanie: Lingvofilosofskaja koncepcija neogumbol’dtianstva. — M., 2005.

Статья поступила в редакцию 10.03.13